Игорь Ильинский - Сам о себе

Этот спектакль был поставлен К. А. Зубовым и В. И. Цыганковым. Режиссура пропустила, и я вместе с ней, самое существенное в роли Юсова. К. А. Зубов во многих своих постановках страдал социологической вульгаризацией. Драматургию Островского он, как мне казалось, недостаточно любил, не был верен в своей работе драматургу, а в образе Юсова хотел показать «варравинские» черты чиновника, присущие драматургии Сухово-Кобылина, а не Островского.

Таким решением он думал и заострить образ чиновника у Островского и осовременить отношение к нему зрителей.

Поэтому на первых порах Юсов получался у меня излишне злым и волевым. Углубившись в образ, я понял, что Юсов по-своему добрый человек, искренне верящий в то, что он «правильно живет», что так только и надо жить, в меру возможности брать взятки, раболепствовать перед начальством, молиться богу, делать добрые дела. Он как бы являет из себя «патриарха» такого образа жизни. В этой наивной уверенности, в безапелляционной важности, с которой он проповедует, утверждает такой порядок жизни, заключается соль образа Юсова. Этот мой образ мне пришлось на ходу не только совершенствовать, но и переменить трактовку его, что, кстати, бывает очень трудно, так как вся роль в таких случаях должна быть как бы сдвинутой с места. Многие же прежние места роли, интонации, мизансцены въедаются глубоко в актера, обретают внешнюю форму и их трудно уже оторвать от себя.

К столетию со дня смерти Н. В. Гоголя к юбилейному спектаклю «Ревизор» я подготовил роль городничего. К сожалению, для осуществления этой задачи срок был мне предоставлен крайне небольшой – всего один месяц.

Я работал очень напряженно и днем и ночью.

Раскрывая текст «Ревизора», сразу же сталкиваешься с характеристикой городничего, данной самим Гоголем в разделе «Характеры и костюмы».

Что для меня лично самое важное в этой характеристике? «Уже постаревший на службе и очень не глупый по-своему человек. Хотя и взяточник, но ведет себя очень солидно; довольно сурьезен... Черты лица его грубы и жестки, как у всякого, начавшего тяжелую службу с нижних чинов». Последнее видится мне главнейшим. Я представляю себе, что городничий действительно прошел всю служебно-бюрократическую лестницу, прежде чем добрался до высшего чина в уездной администрации: был и квартальным и частным приставом, фигурировал и в других незначительных должностях. И потому в деятельности всех окружающих его чиновников, во всех нарушениях и беззакониях для него ничего тайного нет. Неповоротливый и в то же время юркий, глубоко невежественный и в то же время весьма неглупый, он в совершенстве превзошел технику «подсовывания», он умеет, когда нужно, и дать и тем более взять.

Если Хлестаков казался мне шкодливым щенком, действующим «без всякого соображения», то городничий в моем представлении – старая, матерая крыса, умудренная годами и превратностями судьбы, и от этого еще более хищная, еще более беспощадная к слабым мира сего. Играя городничего, я добивался, чтобы зритель поверил, что мой городничий «трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов!.. нечего и говорить про губернаторов», что для него все средства хороши, лишь бы сохранить свое упроченное и главенствующее положение в уездном обществе.

Для меня городничий – это один из тех столпов, на которых держится полицейский режим николаевской эпохи. Он защищает не только себя со всеми злоупотреблениями и взятками – он как бы защищает честь мундира, честь чиновничьей корпорации, защищает тот строй, который позволяет ему грабить безнаказанно. Поэтому он так активен, так всецело поглощен поставленной перед самим собой целью – половчее обойти петербургского гостя, чтоб и порядки во вверенном ему городе остались прежними и чтобы можно было бы даже извлечь из этого дела известную пользу.

В то же время как ни ясна была мне, исполнителю, полицейская «угрюм-бурчеевская» сущность образа, но было бы большой ошибкой забывать о том, что дело все-таки происходит в комедии. У нас об этом забывают часто, особенно когда речь идет о социально значительном образе, таком, который обобщает в себе крупные реакционные явления прошлого. В этих случаях актер ищет впечатления тяжелого, давящего, нагнетает «социальные» краски, избегая смешного, боясь дискредитировать смехом свой обличительный замысел. Вот почему редко удаются на сцене сатирические образы комедии. Они утрачивают свое основное свойство – вызывать смех в зрительном зале. А я стою за то, чтобы образ в комедии был в первую очередь комедийным образом, и если городничий человек, на мой взгляд, сметливый и дальновидный, не наивен по свойствам характера, зато он наивен, так сказать, в меру исторического момента, охватываемого действием «Ревизора».

Времена гоголевских чиновников – времена невежественные и патриархальные; это – уездная дикость, которой еще не коснулась рука «цивилизованного» варварства: отсюда – две крысы, которые так предательски «понюхали – и пошли прочь», и унтер-офицерша, что «сама себя высекла», и методы личной расправы с купцами и квартальными, и при каждом удобном случае весьма незамысловатое плутовство. Городничего нельзя вырывать из логики его времени, он непонятен вне исторического этапа, какой тогда переживала страна.

Роль городничего распадается на несколько стадий – на каждой из них перед героем стоит определенная и весьма действенная задача. Его первые распоряжения и «советы» чиновникам – это мобилизация сил на случай внезапного наезда ревизора. Нельзя сказать, что поначалу он так уж напуган. «Бывали трудные случаи в жизни, сходили, еще даже и спасибо получал». Городничий знает: кругом него правых нет – все виноваты, у каждого «рыльце в пушку». Стало быть, общий интерес объединяет в данном случае чиновников города, сплачивает их. Отечески предупреждая чиновников об «упущениях», заметных по ведомству каждого, я старался вложить в свои речи змеиную ласковость, даже отечески обнимал то одного, то другого за плечи, а внутренняя задача была обратной: попутно свести застарелые счеты, показать, что я знаю присутствующих как облупленных, и тем запугать на случай возможных «забегов» с жалобой к приезжему начальству.

Затем наступал следующий этап: крысы снились городничему недаром – «молодой человек в партикулярном платье» явился. В подлинность приезжего ревизора городничий верит бесповоротно и сразу: слишком нечиста совесть у этого «блюстителя законов», чтобы малейшая угроза ревизии не порождала в душе его самых мрачных предчувствий.

Но растерянность городничего длится одну секунду; он сразу же начинает действовать и, постепенно набирая темп, устремляется в атаку на петербургского гостя как на неприступную крепость, которую нужно взять во что бы то ни стало.