Эрнест Генри Шеклтон - В сердце Антарктики

31 октября в 9 часов 30 минут мы упаковались и отправились к острову. Идти с санями было очень тяжело. По дороге провалились в приливную трещину, но сани ее миновали благополучно. Ярдах в 600 от нашего нового лагеря у острова Маккей заметил тюленя. Затем показался еще один тюлень, вылезший из приливной трещины у прежнего лагеря. Маккей и Моусон отправились за первым тюленем и убили его ударом ледоруба по голове. Это был крупный, сильно упитанный самец. Тем временем я разгрузил «вкусные» сани и отвез их к ним. Вернувшись в лагерь я поставил палатку, и когда снова подошел к Моусону и Маккею, то увидел, что они уже кончили свежевать тюленя. Мы нагрузили порожние сани тюленьим салом, в замороженном состоянии напоминающим куски мыла, а также мясом и печенью и вернулись в лагерь, чтобы позавтракать.

После завтрака захватили немного сала и мяса на остров, чтобы испытать, нельзя ли зажарить мясо, пользуясь салом в качестве топлива. Поднявшись немного по крутому скалистому ущелью, мы устроили очаг из превосходных образцов роговой обманки. Это, конечно, было весьма низменным применением таких замечательных минералогических образцов, но необходимость оправдывает все. Мы захватили с собой на остров и примус, чтобы разжечь огонь. Сало положили на железную лопату, подогрели ее на примусе, чтобы вытопился жир, и затем жир подожгли. Опыт оказался, однако, не особенно удачным: Моусон жарил мясо часа три, а мы с Маккеем с напряженным вниманием наблюдали за этим процессом. Время от времени он разрешал нам попробовать кусочки поджаренного тюленьего мяса, и мы нашли его вкус восхитительным.

Вдруг в 6 часов, когда опыт находился как раз на самой интересной стадии, мы заметили, что над Западными горами появляются снежные вихри и быстро спускаются вниз. Сперва мы не придали этому никакого значения, но когда снежная метель закрутилась ближе, увидели, что дело серьезное.

Мы с Маккеем тотчас же бросились к палатке, полы которой лишь временно были закреплены нетяжелыми комьями снега. Добежали мы до нее как раз в тот момент, когда внезапная снежная буря спустилась с Западных гор. Уже не было времени откалывать комья снега. Пришлось схватить тяжелые мешки с продовольствием весом в 27 кг, лежавшие на санях, и бросить их на полы палатки. Буря захватила одновременно и нашу кухню на острове – порывом ветра унесло рукавицы Моусона и большую часть поджаренной тюленины. Впрочем, Моусон кое-как все это быстро подобрал и прибежал к нам спасать палатку. Он быстро откапывал и наваливал на полы палатки комья снега, а Маккей в это время возился со спальным мешком, который был вывернут наизнанку и сушился на воздухе. Конечно, мешок моментально занесло снегом. Маккей быстро вывернул его налицо и втащил в палатку. В конце концов, все было приведено в порядок, и мы благополучно забрались внутрь палатки. Быстро развели примус и вскоре уже пили горячее какао и ели горячую тюленью похлебку с кусочками горького, но очень вкусного тюленьего сала. Буря продолжалась и после того, как мы улеглись спать. Укладываясь спать, решили утром продолжить опыты по приготовлению тюленьего мяса.

Утром 1 ноября завтрак состоял из комбинации обычной нашей похлебки и тюленьего мяса. Посоветовавшись между собой, решили, что если мы желаем попасть на Магнитный полюс, то единственный выход – это идти дальше на половинном пайке от нашего теперешнего лагеря до той точки на побережье у ледника Дригальского, свернув у которой в глубь материка, мы сможем, наконец, рассчитывать достигнуть Магнитного полюса. Моусон настаивал на том, что следует сохранить продовольствие на шесть недель полного пайка для путешествия по суше к Магнитному полюсу и обратно. Это потребовало бы, чтоб мы уже сейчас перешли на половинные порции и прошли бы при таком рационе расстояние около 160 километров, отделяющее нас от северной стороны ледника Дригальского. Для некоторого пополнения этих половинных порций мы намеревались пустить в ход тюленье мясо.

Пока я был занят вычислением времени и расстояний остальной части пути и распределением пищевых рационов, согласно новой программе, Моусон и Маккей продолжали опыты приготовления мяса на тюленьем жиру.

Еще на зимовке Маккей произвел несколько опытов применения тюленьего жира в качестве топлива. Он устроил особую жировую горелку, фитиль которой горел несколько часов подряд, питаясь тюленьим жиром. Как раз перед отправлением в экспедицию Маккей пробовал применять эту горелку для нагревания воды и получил довольно удовлетворительные результаты. Но тогда как-то не обратили серьезного внимания на эти опыты, и горелка осталась на зимовке. Сейчас мы очень об этом жалели.

Теперь, в результате нескольких опытов, была изготовлена из большой пустой жестяной банки для сухарей новая, весьма неплохо действующая печка. В крышке банки пробили несколько круглых отверстий для пропускания фитилей. Края крышки загнули вниз, чтобы образовать подпорки, благодаря которым она с фитилями находилась примерно на сантиметр выше дна банки, а затем опустили ее на место. Фитили изготовили из кусков старых коленкоровых мешков, завернутых в тюлений жир, или, наоборот, тонкие пластинки жира завертывались в них. При изготовлении фитилей коленкор сворачивали в маленькие цилиндрики наподобие того, как свертывают папиросу: при этом роль табака играл тюлений жир. Куски жира были положены также вокруг крышки с фитилями. Затем не без некоторых затруднений фитили зажигались. Сперва они горели довольно слабо, так как в тюленьем жиру содержится порядочное количество воды. Несколько минут фитили трещали и вспыхивали, затем разгорелись. По мере нагревания нижней части банки, большие куски сала по бокам крышки начали растапливаться, вода в них испарялась, жир подтекал под крышку и пропитывал фитили у самого их основания. Питаемые теплым чистым тюленьим жиром, они начали ярко гореть, причем таким пламенем, что пришлось временами даже несколько уменьшать его, прибавляя кусочки свежего жира. Мы попробовали, и довольно успешно, применить в качестве фитилей куски соли. Для той же цели испробовали куски каната, разрезая отдельные пряди на кусочки сантиметра четыре длиной. Получились превосходные фитили, но мы не могли тратить на них много каната. Были испробованы также ламповые фитили, которые мы взяли с собой для подвязывания финеско, но и в этом случае было абсолютно необходимо соблюдать строгую экономию. В качестве фитилей решили употреблять главным образом пустые мешки от провизии, а если их не хватит, то использовать для этой цели мох, но мешков было достаточно для наших надобностей.

В тот день при помощи железной оцинкованной проволоки мы укрепили внутренний котелок алюминиевой кухни, над горящими фитилями нашей печки растопили снег, прибавили туда тюленьего мяса и сварили превосходный бульон. Он был ярко-красного цвета и производил впечатление весьма питательного, но, увы, для меня он оказался неприемлем. Пока Моусон занимался дальнейшими опытами приготовления еды на тюленьем жиру, мы с Маккеем поднялись на самую высокую точку острова и выбрали место, где удобно было поставить знак, отмечающий наш склад. Маккей принялся строить этот знак, а я возвратился в лагерь и написал несколько писем, в том числе письмо капитану «Нимрода». К этому письму я приложил схематический рисунок, сделанный по карте Адмиралтейства, указав на нем правильное местоположение нашего последнего склада, от которого мы собирались повернуть вглубь, на материк; склад находился «на склоне низкого берега» к северо-западу от глетчера Дригальского. Другие письма предназначались для лейтенанта Шеклтона и моего семейства.