Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Кроме мозгов повешенных, городской госпиталь города Сиднея доставил мне ряд интересных мозгов меланезийцев. Сидней составляет один из центров торговли с островами Тихого океана, и на приходящих с островов небольших торговых судах большую часть экипажа составляют обыкновенно туземцы с о-вов Меланезии. Из этих-то темнокожих матросов многие попадали в госпитали, а из госпиталей, в случае смерти, – в мои руки для анатомических исследований и получения мозгов и черепов.

Хотя изучение собранного таким образом в Брисбейне и Сиднее материала я далеко не считаю оконченным, тем не менее могу указать на некоторые результаты по сравнительной анатомии мозга различных рас. Так, мною замечены существенные особенности в развитии corpus callosum, pons Varolii и малого мозга, в относительном объеме нервов, группировке извилин большого мозга и т. п.

Кроме работ по анатомии человеческого мозга, я занимался также анатомией мозга сумчатых животных, родов Macropus, Osphranter, Halmaturus, Petrogale, Phascolarctus, а также мозга Ornithorhynchus paradoxus и Echidna hysrix, которых я доставал без особых затруднений в имении Пейкдель, близ городка Стантона, где прожил некоторое время, воспользовавшись любезным приглашением хозяина, Дональда Гуна. Независимо от того, близ городка Глен-Инес произведены мною палеонтологические раскопки и найдены остатки костей исчезнувших животных: Diprotodon australis, Nototherium Mitchelli, Phoscolomys gigas, Macropus titan и др.

Таким образом, мое пребывание в Австралии посвящено было, главным образом, антропологическим и сравнительно-анатомическим исследованиям.[130] Но среди этих занятий меня не оставляла мысль устроить в Сиднее помещение, приспособленное для постоянных биологических работ. В 1878 г., будучи избран членом одного из местных ученых обществ – «Linnean Society of New South Wales», я предложил этому обществу устройство в Сиднее биологической станции.

С этою целью я устроил подписку, собрал деньги, получил от правительства землю, сделал чертежи необходимых построек, но самое устройство станции и возведение построек передал членам общества, так как должен был отправиться в путешествие по Меланезии в марте 1879 г. Но когда я вернулся после 13-месячного путешествия в Сидней, то нашел, что устройство станции не подвинулось ни на шаг. Принявшись горячо за дело, потребовавшее немало хлопот и труда, я с помощью правительства и частных пожертвований удачно окончил постройку и внутреннее устройство станции и составил правила для пользования ею.

В этой станции, которая, по мысли основателя, должна служить местом, где всякий естествоиспытатель, никем не беспокоимый и никому не мешая, может спокойно заниматься своими научными исследованиями, пользуясь удобным помещением, я прожил более полугода, работал в ней и нашел, что она вполне соответствует своей цели.

Желая, по возможности, обеспечить прочную будущность станции и сохранить за нею навсегда научное значение, я основал особое общество под названием «Австралийской ассоциации» (The Australian Biological Assotiation), задачей которого, между прочим, будет поддержание Сиднейской биологической станции и ее научного значения, а также основание и развитие подобных станций в других местах Австралии.

Сообщив о ходе своих путешествий, считаю долгом и удовольствием выразить здесь свою полную и искреннюю благодарность, прежде всего, Русскому географическому обществу, которое, оказав мне на первых порах авторитетную поддержку и материальное содействие, не переставало выражать свое сочувствие в течение моих 12-летних путешествий и благодаря стараниям которого в настоящее время, надеюсь, труды мои появятся в свет на русском языке.

Много лиц и учреждений помогало и облегчало мне научные путешествия и исследования. Из числа их я с благодарностью должен назвать генерал-губернатора Нидерландской Индии Лаудона, махарадью иохорского, о которых я говорил в последнем чтении, и правительство австралийских колоний.

В Австралии я имел годовые даровые билеты на проезд по всем железным дорогам, пользовался, пока биологическая станция не была основана, помещениями для анатомических занятий в одном из зданий, принадлежащих правительству, пользовался для фотографических работ фотографическим ателье городского музея или казенной типографии и т. д. и т. д. Даже в настоящее время все мои вещи и коллекции находятся на хранении в Сиднее в одном из правительственных складов.

В заключение я намерен сказать несколько слов об издании моих трудов. В ответе на письмо вице-председателя Географического общества, написанное от имени Совета общества, я выразил желание, чтобы издание моих трудов осуществилось на русском языке при содействии Русского географического общества, с тем условием, чтобы общество взяло на себя уплату долга, сделанного мною во время путешествия, и обеспечило меня средствами на два года, в течение которых надеюсь вполне приготовить к печати свои труды. Мой манускрипт, собственно, уже готов. Остается исключить только то, что, может быть, в мое долгое, 12-летнее отсутствие из Европы, в течение которого я не мог следить за научною литературой, было уже сделано другими. Затем, очень многие части моих работ написаны на иностранных языках и должны быть переведены на русский. Наконец, кроме моего манускрипта, я предоставлю все мои антропологические и этнологические коллекции в полное распоряжение Географического общества безвозмездно.[131]

АНТРОПОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ О ПАПУАСАХ БЕРЕГА МАКЛАЯ НА НОВОЙ ГВИНЕЕ[132]

…Таким образом, является желательным, а, можно сказать, необходимым для науки изучить полнее обитателей Новой Гвинеи. К. Е. von Ваеr Ueber Papuas und Alfuren, стр. 71.

Приведенное мнение Бэра совпадало и с моим желанием посетить Новую Гвинею и по возможности ознакомиться с ее обитателями. Желание это исполнилось, и я провел 15 месяцев на одном из интереснейших берегов Новой Гвинеи в ежедневном общении с туземцами, которые вначале приняли меня очень недоверчиво и враждебно, а в конце концов обращались со мною дружелюбно.

Ни один европеец не посетил этого берега до прибытия сюда в сентябре 1871 г. русского парового корвета «Витязь».[133]

На мою долю выпало редкое счастье наблюдать население, бывшее совершенно обособленным от сношений с другими народами и жившее притом на такой стадии развития культуры, когда все орудия и оружие изготовляются из камня, кости и дерева. Еще в Европе я избрал для своего будущего пребывания восточное побережье Новой Гвинеи, как наименее известное, и где раса папуасов сохранилась в наиболее чистом виде.