Сергей Есин - Дневник, 2006 год

День рождения проходил, как обычно, играла музыка, и кое-кто из присутствующих говорил. Я тоже сказал несколько слов для вновь испеченного «шестидесятника», подарил книгу. Хорошо кормили, я ел жареную свинину.

Дома включил телевизор. В знаменитом ЦГАЛИ украли архив Якова Черникова, знаменитого архитектора, о котором я недавно писал.

10 августа, четверг. Еще с вечера взял и утром «добил», буквально проглотил толстенную книгу «Следственное дело В.В.Маяковского. Документы. Воспоминания современников». Ощущение какой-то нечистой игры и сетей, расставленных над птичкой поэтом. Что-то здесь найду к «портрету Маяковского» в свой роман. Хотя бы замечательный момент с лишней, вставленной, видимо, по просьбу Лили Брик запятой в «завещание» Маяковского. Эта запятая сразу увеличивала количество «наследников» Владимира Владимировича на одного человека — мужа Л.Брик. Хороши и сцены «советов» Лилички Веронике Полонской. Все здесь не очень чисто: Полонская, принимающая ухаживания великого поэта, муж М.М. Яншин, закрывающий на это глаза. Интересны детали эпохи и отношений. Вася Гыдов дал мне книжку «на просмотр». В отличии от «Мандельштама», которого я вчера все же купил, эту я, пожалуй, верну. Как только открыл книгу, то в первой же сноске увидел имя и фамилию покойного Вали Скарятина, который долго и упорно, как и подобает ростовскому журналисту, работал над историей смерти В.В… У него здесь была своя история. Вот теперь Валя умер, и я только могу посетовать, что мало его слушало, раздражали меня его однотемье и его водка. А как много человек сделал, пожалуй, один из первых призвал на все связное со смертью В.В. внимательное посмотреть.

Утром раскрыл «Литературную газету» и прочел большой материал «Пекинский список». Это старая тема «Литгазеты» — любимцы Сеславинского и Григорьева и книжная выставка в Пекине. Разговор о том «Кто поедет в Пекин?» за счет государства. Любимцы все те же, о них чуть ниже. Определился и «крайний» в формировании списка — это фонд С.А. Филатова. В свою очередь фонд приводит мотивы своих пристрастий «наличие у авторов книг, изданных в Китае, их популярность в этой стране». Дальше Литературка занятно и не без яда пишет: «Особенно воодушевляет учёт мнения специалистов, в частности авторитетного литературоведа Владимира Агеносова, который, кстати, в своих статьях, публикующихся на страницах «ЛГ», почему-то гораздо объективнее представляет современный литературный процесс, нежели это удалось ему в пекинском списке». Писал ли я, что в Яхроме на праздновании юбилея «Дрофы» встретил Агеносова и его жену проф. Ли из Пекина. Интересно, что именно эта симпатичная женщина в свое время переводила какую-то мою повесть из «Юности». Но самое интересное здесь все же список. Не стану лениться, а перепечатаю его полностью: Владимир Агеносов, Василий Аксенов, Максим Амелин, Александр Архангельский, Евгений Бунимович, Равиль Бухараев, Дмитрий Быков, Алексей Варламов, Александр Кабаков, Римма Казакова, Владимир Маканин, Всеволод Овчинников, Эдвард Радзинский, Ольга Славникова, Роман Солнцев, Михаил Тарковский, Эдуард Успенский, Михаил Шишкин.

В три часа провел консультацию по этюду для заочников. До этого отдал наметки этюдов БНТу, он в одном случае правил цитату, которую я не верно выписал и добавил в каждую рубрику по поэтической строке. Новых абитуриентов было ощутимо меньше, чем абитуриентов очного отделения. Обедал с БНТ, потом поехал домой, где в почтовом ящике лежала газета «Патриот». Газету эту я почти не читаю, так мельком, но тут не смог утерпеть. Феликсу Кузнецову. Эпиграмма. «Все знают михалковский клон — От Мурманска до Евпатории… Шолохокрад и пустозвон — Так и войдёшь в историю».

Получил небольшое письмишко из Италии. Профессора Спендель помню, года три назад она была в институте, мы встретились во дворе института. Густое лето, студентов почти нет. Милая, самодостаточная и уверенная в себе дама. В этот момент я держал в руках только что купленный том с воспоминаниями Эммы Герштейн. Разговорились. Том я подарил. Открыточку. На обороте замок Валентино в Турине и река По.

Многоуважаемый проф. Есин,

Нашла случайно Вашу книгу «На рубеже веков. Дневник ректора» в нашей библиотеке и начала читать, не пропуская свободной минуты. Книга состоит из минимальных моментов профессиональной и личной жизни, которые указывают ясно и точно Вашу ежедневную борьбу за существование Литинститута. Как накормить студентов, как найти спонсоров, как починить крышу… После чтения книги я Вас очень оценила не только как писателя, но и как человека. Почему я Вам пишу? Не могла Вам не написать о моем восторге насчет книги. Всего Вам наилучшего, продолжайте и в будущем так Вашу работу со студентами и с Вашими сотрудниками. Джованна Спендель.

Сегодня же по телевидению показали интервью с Пиотровским. Из большой фразы, где перечислялись многие кражи в крупнейших музеях мира, в том числе и в Лувре я выбрал лишь начало и окончание периода. «Что касается моей личной отставки…. От меня не дождетесь» Я полагаю, что первое, что надо сделать, это наградить Пиотровского за заслуги перед Отечеством.

11 августа, пятница. Утром был у врача Валентины Васильевны Артемьевой. Это один из тех врачей, которых и называть хочется врачами. Наверное, даже у ненавистника медицины Мольера не было бы к ней претензий. Прописала она мне еще пару дней колоться, но главное — у меня очень неплохой рентген. Удивило меня также давление: 130 на 70, такого у меня не было последние пятнадцать лет, вот что значит поменять образ жизни и избавиться от тотальной ответственности. Из поликлиники заехал в институт. Заочники пишут этюды. Говорил с БНТ, накануне он дал мне для прочтения роман израильского писателя Амоса Оза. Израильтянин будет в начале сентября на Книжной выставке, нам вменяется устроить с ним встречу. Наверное, этот писатель говорит по— русски. Ожидая приема у врача, я начал роман читать. Написано грамотно, с подробностями жизни и этнографии, которые я так люблю. Есть описания Иерусалима, его улиц и быта. Смутила меня, конечно, реплика на первой обложке, что это «Госпожа Бовари» ХХ века». На последней странице еще одно интересное сообщение. «Роман «Мой Михаэль», включенный Международной ассоциацией издателей в список «100 лучших романов двадцатого века», переведен на 28 языков и издавался более 60 раз в разных уголках мира». Мне интересно, чего здесь больше: любви издателей к Израилю, который, это не секрет, для многих является исторической родиной, или действительных литературных достоинств. Увижу.