Владимир Трухановский - Бенджамин Дизраэли, или История одной невероятной карьеры

Шли годы… И в апреле 1987 г. в Италии, на острове Сардиния, в городе Кальяри, была организована международная конференция историков, посвященная Ялтинской встрече Большой тройки — СССР, США и Англии, проходившей в начале 1945 г. Выступая в день открытия конференции с докладом, профессор университета в Беркли (США) Диана Клеменс, отметив изменения, происшедшие в мире, сказала: «Для Советского Союза эти изменения означали достижение исторической цели — окончание его изоляции от Европы и прекращение проводившейся два столетия Англией старой политики сдерживания России». Эти слова невольно приходят на память, когда знакомишься с русско-английскими отношениями в XIX в., и на Берлинском конгрессе в особенности.

ДИЗРАЭЛИ И ВИКТОРИЯ

К числу важнейших достижений Дизраэли следует отнести то, что ему удалось установить очень хорошие деловые отношения с королевой Викторией и ее двором. Это было далеко не простым делом.

До прихода к власти Дизраэли в Англии в воздухе носились идеи республиканизма. Хотя поведение Виктории на троне, если сравнивать ее с предшественниками, было безупречным, тем не менее довольно многие люди в Англии ставили вопрос: а нужна ли им монархия? И отвечали на него отрицательно: ведь Англия демократическая страна, зачем ей король или королева? Монархия и демократия противоречат друг другу. Республиканские настроения в Англии особенно усилились после свержения во Франции в 1870 г. Наполеона III. Республиканизм приобрел в английском обществе ореол респектабельности. Ему отдавали дань члены парламента, профессора и даже титулованные леди. Все они открыто выражали свои симпатии идее республики.

Англичане — народ рациональный, практичный. И поэтому, выступая против монархии с теоретических позиций, они атаковали ее наиболее настойчиво и последовательно материальными, финансовыми аргументами. На содержание королевы и ее двора парламент ежегодно отпускал 385 тыс. фунтов стерлингов. Звучали «невежливые» вопросы: «Что она делает с этими деньгами?», «Стоят ли исполняемые Викторией протокольные, церемониальные функции столь больших трат?» Викторию упрекали в том, что после смерти мужа она погрузилась в многолетний траур и свела свою церемониальную деятельность к минимуму. Членов парламента раздражало, что Виктория не желала участвовать даже в ежегодной церемонии открытия сессии парламента.

Вышел в свет памфлет, анализирующий финансовое положение Виктории, выдержанный в неблагоприятных для нее тонах. Автор памфлета утверждал, что точно установить размеры личного состояния Виктории не представляется возможным, но есть основания полагать, что оно достигло гигантских размеров — 5 млн фунтов.[9] Эта аргументация подводила к заключению, что монархия — слишком дорогое удовольствие для Англии, да к тому же и ненужное. Все это энергично обсуждалось на публичных митингах и в печати. Накал страстей приводил к тому, что предпринимались неоднократные попытки убить Викторию. Последняя такая попытка, седьмая по счету, имела место в 1882 г. Королева считала, что за распространение идей республиканизма несет ответственность и Гладстон, но этот упрек в его адрес был безосновательным.

К моменту прихода к власти правительства Дизраэли в 1874 г. республиканские настроения в Англии пошли на убыль. Новый премьер-министр считал монархию важнейшим элементом сохранения существующей социальной системы в стране. Он много и вполне успешно трудился над культивированием контактов с троном и весьма преуспел в этом. Вскоре у него установились отношения дружеского сотрудничества с Викторией.

Очень важным ходом Дизраэли, причем не лишенным риска, были методические завуалированные попытки убедить королеву в том, что все в Англии делается и должно делаться по ее воле. Английская традиция говорила о правах трона другое, и Дизраэли исподволь внушал Виктории, что она обладает реальной верховной властью. Это было не так, однако королеве весьма нравилось, особенно когда Дизраэли говорил ей: «Все в действительности зависит от вашего величества», «Я живу только для Вас и работаю только для Вас, и без Вас все будет потеряно». Это не было тривиальным объяснением в любви. Это была своеобразная политическая лесть. Лесть, и не только политического свойства, занимала в отношении Дизраэли к Виктории очень важное место.

Любовь к лести присуща многим людям. Все любят слушать о себе хорошее, это им приятно, доставляет удовольствие. Виктория была не глупа, но она была живым человеком, и к тому же женщиной. На эту тему у Дизраэли состоялся разговор с Мэтью Арнольдом, английским поэтом и критиком, смотрителем школ.

— Вы, конечно, слышали, — сказал Дизраэли, — что меня называют льстецом. И это верно. Все любят лесть. Но когда дело касается королей, то здесь вы должны льстить, не стесняясь.

Дизраэли следовал этому принципу, но старался безграничную лесть преподносить изящно.

Лесть присутствует по существу во всех его письмах королеве. Возьмем, для примера, его письма с Берлинского конгресса. Рассказав о делах, Дизраэли продолжает: «Он надеется, что его самая любимая государыня чувствует себя хорошо и счастлива. Находясь вдали от Вашего величества, на чужой земле, и неся на своих плечах огромную ответственность, он сильнее, чем когда-либо, чувствует, насколько его счастье зависит от исполнения долга перед Вашим величеством и от того, с какой добротой Ваше величество оценивает его действия». И еще: «Дизраэли надеется, что Ваше величество помнит о своем милостивом обещании не писать по ночам или, по крайней мере, не очень утруждать себя. Он живет только ради нее, работает только ради нее. Без нее для него все потеряно».

Дизраэли не очень хитрил в своих письмах Виктории. Королева действительно ему нравилась, ему льстило ее доброе отношение. Он счел для себя великой честью и поощрением, когда зимой 1877 г. королева, довольная действиями Дизраэли в «восточном вопросе», приехала в Хьюэндин, в дом своего премьер-министра, на ленч. Это была редчайшая и высокая честь. Дизраэли был страшно польщен. Не обошлось, однако, без накладки, но по вине Виктории. Она явилась в Хьюэндин как раз в годовщину смерти жены Дизраэли Мэри Энн. Но королева не знала об этом, а двор, или, выражаясь современным языком, «обслуга», проморгал.

Дизраэли не очень легко удавалось поддерживать отношения с королевой, и поэтому правдиво звучат его слова: «Ничто так не выматывает, как руководство людьми… Но еще труднее, пожалуй, руководство женщинами». Иногда Дизраэли приходилось выполнять щекотливые поручения королевы. Примером может служить скандал, в который оказался втянутым сын Виктории, принц Уэльский, будущий король Англии.