Василий Голубев - Во имя Ленинграда

20 часов. Мглистую тьму рассекли вспышки орудий. Загремели раскаты первого залпа салюта. Россыпь взлетевших разноцветных огоньков осветила все - от земли до облаков. Ракеты медленно снижались и гасли. Но тут же им навстречу хлынула новая разноцветная огненная волна. А за ней, как бы опомнившись, вдогонку разноголосое, но слитное "Ура-а-а!". И так двадцать четыре раза подряд...

Не знающие друг друга солдаты, офицеры, многострадальные ленинградцы, чувствуя, что вокруг все родные и близкие, взволнованно смотрели в небо, поздравляли друг друга, жали руки, обнимались. Многие плачут. У меня тоже сжало грудь, на глаза набежали слезы. Текут слезы и по юному лицу Цыганова бакинца, ставшего за годы суровых испытаний коренным ленинградцем...

Утих грохот последнего залпа, угасли разноцветные огни. Мы еще долго стояли в плотной толпе людей, не желающих расходиться. Они продолжали радоваться великому торжеству города на Неве. Ленинградцы были счастливы, что дожили до того дня, когда можно ходить по улицам, не обращая внимания на белые в синих квадратах надписи: "Граждане, при артобстреле эта сторона улицы наиболее опасна". Надписи кое-где сохранятся - напоминание о героизме и страданиях великого города.

Окончился первый этап великой битвы на Балтике. Теперь наш путь - на запад, до полного изгнания врага с родной земли и полного разгрома фашистских полчищ там, откуда они пришли...

Часть IV.

На Запад

Так в бой, товарищи, вперед!

Все небо пламенеет в залпах.

И штурмом молодость идет

За землю Русскую, на запад!

Вс. Азаров

Нарвский барьер

Наконец-то мы дали себе небольшой роздых - отошла на второй план вся тяжесть испытаний, связанных с длительной битвой за Ленинград. Нет больше блокады, снята! Немцы разгромлены, их остатки в панике отступают на "заранее подготовленные оборонительные рубежи" по рекам Луге, Нарве и Чудскому озеру. Там враг надеялся остановить наши войска. Фашистское командование срочно усиливало 18-ю армию и 1-й воздушный флот, подтягивало морские силы в Финский залив, обновляя минные поля, укрепляя противолодочный таллинский рубеж. Задача - блокировать наш Балтийский флот в восточной части залива.

Нелегкая работа предстояла нашей воздушной армии, и особенно морской авиации. Ждать пришлось недолго. 1 февраля 2-я ударная армия освободила город Кингисепп, на плечах фашистов форсировала реку Лугу, затем Нарву и южнее города захватила небольшой плацдарм на левом берегу.

В этот день впервые за весь период операции фашистские бомбардировщики нанесли удары по переднему краю, а истребители завязали воздушные бои. Было сбито шесть немецких самолетов, в том числе два Ю-87. 3-й полк потерял два самолета и одного летчика. В нашем полку потерь не было.

Появление пикирующих бомбардировщиков Ю-87 на этом участке фронта оказалось неожиданным. Видимо, их срочно перебросили сюда для уничтожения переправ через реку Нарву и разрушения восстанавливаемых мостов на Луге.

Нарвский оборонительный рубеж, который гитлеровцы сооружали с 1943 года, оказался для наших войск пока что непреодолимым. Войска расширяли плацдарм, пытались форсировать реку в других местах. Но напрасно. Захватить новые участки побережья Нарвы, несмотря на активную помощь штурмовиков Ил-2, не удавалось.

Усиление воздушного противника в районе нарвского направления потребовало перегруппировки нашей истребительной авиации, восстановления старых аэродромов восточнее Кингисеппа. 4 февраля поступил приказ: "4-му ГИАП к исходу 6 февраля перебазироваться на аэродром Лавенсари, имея главной задачей ночное и дневное прикрытие переправ через р. Нарва и войск на захваченном плацдарме".

В полку произошли перемены. Вместо убывшего на должность командира 3-го ГИАП майора Шмелева моим заместителем стал капитан Е. М. Карпунин, опытный летчик-истребитель, пять лет прослуживший на Тихоокеанском флоте. У нас он вырос от ведомого до командира 1-й эскадрильи. Он был моложе меня года на два, хороший методист, исполнительный, требовательный к подчиненным командир.

На земле он выглядел несколько медлительным, мешковатым, но стоило услышать команду "по самолетам", как Карпунин преображался. Первым успевал занять место в кабине самолета, запустить мотор, прослушать радиоинформацию с КП и тому, кто последним докладывал: "К вылету готов", грубовато ронял: "Мешок, долго возишься".

Я считал, что Евгений с честью выполнит возложенные на него новые обязанности.

Второй раз в этом году принял должность начштаба полка майор Тарараксин. А Бискуп, так и не залечив своего душевного надлома, получил назначение в Ейское авиаучилище. Забегая вперед, должен сказать, что там он оказался более полезным, чем в строевых частях. Его труд в последующие годы мы почувствовали в хорошей подготовленности прибывающих из Ейского училища молодых летчиков. Правильно говорят в народе - на войне у каждого свой удел.

...Майор Тарараксин доложил о порядке перебазирования полка. Самолеты воздухом. Автомобили и другая тяжелая техника вместе с ремонтными мастерскими - морским транспортом. На все - три-четыре дня. Ответственность за организацию последнего эшелона наземных средств возлагалась на инженера по ремонту С. Ф. Мельникова.

Наконец все было готово, чтобы сняться с "насиженного" гнезда. Прощай, Кронштадт! За эти 18 месяцев мы, летчики морской авиации, вписали свою страничку в летопись твоей боевой славы. Замечательный остров, Петровский парк с рядами заросших могилок солдат и матросов, отдавших жизнь в Гангутском сражении, с десятками памятников и склепов, частично превращенных в жилье гвардейцев, стали нам близкими и родными. Улетая, мы оставляем рядом с аэродромом похороненных боевых друзей, а вместе с ними - часть своего сердца.

Прощальный ужин несколько задержался. Неутомимые труженицы столовой готовились угостить улетающих гвардейцев своими деликатесами - пирогами с капустой и рыбой горячего копчения. Своей заботой женщины и девушки хотели выразить нам уважение и любовь, пожелать успехов в трудной дороге на запад. Они как матери и любящие подруги провожали нас в далекий и неведомый путь.

Шумно и весело было в большой столовой - так называли квадратную комнату, в которой питался летный состав. Завтра летчики приземлятся на незнакомом острове, с которого будут громить врага в районе Нарвы, завоевывая господство в воздухе над акваторией Финского залива до меридиана Порккала-Удд - Таллин. Они впервые увидят бесчисленное количество островов и изрезанный большими и малыми проливами северный берег Финского залива, мысы на таллинском побережье.

С невольной грустью вспоминаю сорок первый год, Таллин, Ханко, острова Лавенсари, Сескари, сотни горящих кораблей, упорно, через минные поля плывущих на восток. Теперь же к этим знакомым трагическим местам возвращаются только трое летчиков: Владимир Дмитриев - штурман полка, Павел Макеев - командир звена и я, единственный из всех воздушных бойцов, оборонявших до 2 декабря 1941 года полуостров Ханко. А наши техники на земле, под Таллином и на Ханко, днями, неделями и месяцами работали под артиллерийским огнем и бомбами врага. Многие из них в том же лихом году по горло нахлебались соленой балтийской воды, оставив часть друзей в морской пучине.