Николай Микава - Грузии сыны

У него за спиной приоткрылась дверь. Филипп Евсеевич оглянулся. Дверь захлопнулась. «Что-то не в меру любопытны стали мои соседи, — подумал он. — Пожалуй, пора менять квартиру!»

Он вдохнул еще раз всей грудью весенний воздух и достал ключи…

«Квартирный вопрос» решился неожиданно быстро. Помогла учительница рабочей школы Мария Отиевна Вардосанидзе.

Вскоре Филипп Евсеевич переехал.

Его новая квартирная хозяйка Мария Константиновна Киселева, урожденная Маяковская, оказалась женщиной внимательной и заботливой. Близ Багдади у нее работал брат лесничим. В дом Киселевых часто приезжал племянник Марии Константиновны Володя. Он готовился к поступлению в Кутаисскую гимназию и много занимался с соседкой Махарадзе Ниной Прокофьевной Смольняковой.

Кто мог знать тогда, что Володя Маяковский станет всемирно известным поэтом, а его молодая учительница Нина Прокофьевна гораздо раньше — женой и верным другом Филиппа Махарадзе?!

Кавказский союзный комитет вел большую работу по руководству революцией. На предприятия были выделены агитаторы, в число которых вошли Цулукидзе, Цхакая, Махарадзе, Шаумян, Бочорадзе и другие.

9 января 1905 года в далеком Петербурге царь расстрелял мирную демонстрацию, направлявшуюся с петицией ко дворцу. Чаша терпения переполнилась. По всей Грузии прокатилась волна забастовок протеста. Народ взялся за оружие.

На улицах Тифлиса строились баррикады. В рабочих районах создавались боевые дружины. Начались вооруженные столкновения с полицией.

Махарадзе была поручена работа на Тифлисском железнодорожном узле, где у него давно уже наладились связи с передовыми рабочими, Филипп Евсеевич организовал доставку оружия в город, а также распространение листовок и прокламаций.

17 января Махарадзе арестовали вместе с Цулукидзе и Бочорадзе. Однако растерянная охранка вскоре выпустила их.

Кавказский союзный комитет назначил Махарадзе редактором недавно вышедшего журнала «Могзаури». Скоро журнал завоевал широкую популярность. Здесь печатались статьи К. Маркса, Ф. Энгельса,

В. И. Ленина, Кл. Цеткин, произведения М. Горького. Регулярно появлялись материалы о революционной жизни в стране и политической обстановке на Кавказе.

В период напряженной борьбы большевиков за союз рабочего класса и крестьянства Махарадзе развил в своих работах ленинское положение о ликвидации частной собственности на землю, применительно к условиям Грузии. Он перевел на грузинский язык известную брошюру В. И. Ленина «К деревенской бедноте», которая вскоре стала программой партийной работы в деревне.

В самый разгар революционной борьбы 8 июня 1905 года умер Цулукидзе…

Горько молчал Филипп Махарадзе у могилы друга. Тысячи людей стояли рядом и тоже молчали. С доброй половиной пришедших проводить его в последний путь Саша Цулукидзе был знаком лично.

Человек очень знатного рода, князь, он мог сделать блестящую карьеру, но избрал иную дорогу.

И вот его нет…

Сказаны все речи. Сложены у могилы все венки. В гробовом молчании стоят люди. И вдруг где-то в задних рядах раздается: «Вы жертвою пали в борьбе роковой…», — и поднимаются головы, и грозные голоса подхватывают песню. Она растет, ширится, вливается в город вместе с огромной демонстрацией. Реют красные флаги с черными траурными лентами…

Да здравствует революция!

В боях пятого года тифлисский пролетариат одержал лишь временную победу. Борьба здесь велась организованно, под руководством Стачечного бюро. Но силы рабочих были еще слабы, и революции пришлось отступить.

Махарадзе арестован. Но вскоре ему удается вырваться на волю, и, уступив настоятельным просьбам друзей, он решает уехать с семьей за границу.

Берлин. Темные высокие здания. Мутная речонка Шпрее…

По вечерам приходят новые, немецкие товарищи. Они очень приветливы, интересуются жизнью в Грузии, приносят книги, газеты.

На родине плохо. Революция разгромлена. Тяжело переживается поражение. Сгибаются самые стойкие. Меньшевики кричат, что не надо было браться за оружие. Партия снова в подполье. Вести из России нерегулярны и противоречивы.

Неизменно веселый Махарадзе помрачнел. Немецкие товарищи понимают своего русского друга. Они стараются как можно внимательнее относиться к нему.

Однажды они привели к Махарадзе красивого черноволосого юношу:

— Ваш соотечественник, товарищ Филипп. Весьма способный молодой человек.

— Очень хорошо, — обрадовался Махарадзе. — Давайте познакомимся: Филипп Евсеевич…

Молодой человек улыбнулся:

— Меня здесь зовут товарищ Георгий. А вообще я — Серго… Серго Орджоникидзе…

Серго стал частым гостем в семье Махарадзе. Филипп Евсеевич и Нина Прокофьевна полюбили этого горячего, порой резкого, но очень жизнерадостного человека. Серго неплохо знал литературу и был приятным собеседником.

— Ну, а теперь давайте почитаем, — говорила иногда Нина Прокофьевна, и Махарадзе, притушив свет, начинал вполголоса читать «Витязя в тигровой шкуре»:

…Лучше смерть, но смерть со славой,Чем бесславных дней позор!

Эти строки нравились всем. Было в них что-то от сегодняшнего времени. Порой они звучали, как слова высокого гимна тому делу, за которое и Серго и Филипп Евсеевич готовы были отдать жизнь.

Берлин… Холодная, мокрая осень… Падают желтые листья.

Филипп Евсеевич без шапки идет по улице. Он очень торопится. Заболела дочь, маленькая Русудан…

— Доктор, она будет жить?

Доктор отводит глаза:

— Положение серьезное. У девочки крупозное воспаление легких…

Еще одна могилка выросла на берлинском кладбище. Филипп Евсеевич уводит домой постаревшую, сгорбившуюся жену.

— Не надо, Нина… — успокаивает он ее, но руки у него дрожат.

Холодная, чужая осень… Накрапывает мелкий, противный дождь… Падают листья…

— Уедем, Филипп, — сквозь слезы шепчет Нина Прокофьевна. — Я не могу здесь больше. Уедем в Россию…

Занесенный снегом полустанок. Поезд стоит почти час. Проверка документов. Маются пассажиры. В вагонах холодно и душно. Три домика, за ними лес, еще дальше холмы, сплошь поросшие кустарником. Зевают проводники.

Родина!

В Тифлисе рядом с церковью на Петхаинском спуске, у древней городской стены некогда стоял маленький дом. Здесь жил священник Поповянц. Морозным январским вечером 1908 года сюда сходились люди, Они шли поодиночке, осторожно, часто оглядываясь по сторонам и стараясь не привлекать к себе внимания. Подходили к дому с внутренней стороны, тихо стучали. Калитку открывал сын Поповянца.