Николай Миклухо-Маклай - Путешествие на берег Маклая

Приближаясь к столице какого-нибудь султана или радьи, я обыкновенно посылал туда нескольких из сопровождавших меня людей, чтобы предупредить князя о моем приходе и дать ему время позаботиться о моем помещении. Посланные мной на вопрос князя: «Кто я такой?» должны были, согласно моим наставлениям, отвечать, что «дато русс Маклай» (дато – по-малайски означает дворянин) придет в гости к нему, что дато Маклай идет с такой-то стороны, побывав у такого-то султана или князя, и направляется через эту страну в такую-то, к тому-то.

На вопрос: «Что же дато Маклай хочет во всех этих странах и чего он ищет?» посланные мною люди имели инструкцию отвечать: «Дато Маклай путешествует по всем странам малайским и другим, чтобы узнать, как в этих странах люди живут, как живут князья и люди бедные, люди в селениях и люди в лесах; познакомиться не только с людьми, но и с животными, деревьями и растениями в лесах» и т. п. Разумеется, такой небывалый гость, желавший все видеть и исследовать, приводил в немалое изумление и беспокойство туземные власти, которые хотя и любезно меня встречали, но еще любезнее и торопливее старались меня выпроводить из своих владений.

Возвращаюсь к рассказу о моем прибытии из Иохора в Пахан.

По приходе в Пахан я был встречен весьма любезно бандахарой (который заменил в последние годы этот титул титулом «султана»), но он был немало смущен моим желанием отправиться внутрь его страны, а потом в Клантан. При первой же аудиенции я повторил ему слова своего посланного, что я пришел навестить его и надеюсь, что бандахара может сделать для меня то же, что сделал махарадья иохорский, давший мне до двадцати пяти человек для переноски вещей из Иохора в Пахан, и так как я намереваюсь идти из Пахана в Клантан, то я надеюсь, что бандахара паханский может дать мне столько же людей.

На это бандахара с гордостью ответил мне, что Пахан больше Иохора, и потому если махарадья дал 25 человек, то бандахара может дать, если нужно, 40 человек. Я ничего против этого не имел и, пробыв несколько дней у бандахары в гостях, отправился в путь в Клантан. Не стану входить здесь в подробности этого путешествия, из которых многие тем более интересны, что до меня ни один европеец никогда не посещал этих стран; скажу только, что у верховьев р. Пахан, в горах между странами Пахан, Трингано, Клантан, я встретил, наконец, первых несомненно чистокровных меланезийцев.

Хотя они оказались очень пугливыми, но я успел сделать несколько портретов и антропологических измерений и, подвигаясь весьма медленно вперед, посетил почти все встречавшиеся на пути селения этих примитивных дикарей, называемых здесь «оран-сакай». Они очень отличаются от малайцев и приближаются к негритосам о. Люсона, о которых говорилось уже выше. По произведенным мною многочисленным измерениям оран-сакай оказалось: рост у мужчин варьирует между 1620 и 1460 мм, у женщин между 1480 и 1350 мм; череп приближается к брахикефальной форме; индекс ширины черепа варьирует: у мужчин между 74–82, у женщин 75–84, у детей 74–81, из чего видно, что женщины оказались наиболее короткоголовыми.

Завитки курчавых волос у оран-сакай, как и у папуасов Новой Гвинеи, имели от 2 до 4 мм в диаметре. Цвет кожи варьирует между №№ 28 и 42, 21 и 46 таблицы Брока. Нашлась еще особенность: plica semilunaris, или так называемая palpebra tertia, более развита, чем у людей других рас, у которых она, как, напр., у кавказской, не шире 1,5–2 мм, между тем как у оран-сакай, по крайней мере, у некоторых индивидуумов, она достигает 5 и 5,5 мм ширины. Наконец, у оран-сакай часто встречается также складка кожи у внутреннего угла глаза, называемая при патологическом увеличении epicanthus.

Продолжая путешествие, я направился из Пахана в Трингано, а потом в Клантан, где познакомился со старым радьей Клантана, с которым при первой встрече произошел такой же разговор, как и при свидании с бандахарой паханским. Хотя радья был очень удивлен и смущен приходом белого в его владения, однако не отказался дать мне нужных людей для переноски вещей. Я посетил затем владения многих малайских князьков: Легге, Саа, Ямбу, Румен, Яром, Ялор, Патани.

Все эти названия соответствуют владениям отдельных малайских князьков, которые находятся в вассальной зависимости от короля сиамского. Благодаря письму сиамского короля, я всюду встречал хороший прием и еще лучшие проводы, потому что хотя мое появление и возбуждало любопытство малайцев, но они были очень довольны, когда я уходил: мой приход слишком нарушал их обыденную жизнь и порождал в них разные сомнения и опасения относительно моих намерений. Это-то желание поскорее избавиться от моего присутствия, выпроводить меня, способствовало скорости и многим удобствам моего путешествия, во время которого я останавливался только в тех местах, где встречал интересовавших меня дикарей.

Скажу теперь несколько слов о некоторых обычаях этого вымирающего племени – оран-сакай. Подобно оран-утанам, они ведут бродячий образ жизни в лесах, останавливаясь на короткое время на избранных местах для сбора разного рода лесных продуктов: камфоры, каучука, ротанга, слоновой кости и т. п. и выменивая на эти продукты у малайцев табак, соль, железные ножи и – разные тряпки, в которые они облачаются, посещая малайские селения.

Костюм оран-сакай весьма примитивный: он состоит у мужчин из пояса вокруг талии, часть которого закрывает perinaeum; у женщин пояс из ротанга обматывается несколько раз вокруг талии, и к нему спереди и сзади прикрепляется тряпка (обыкновенно приобретенная у малайца), прикрывающая perinaeum. Лицо женщин обыкновенно татуируется линиями и круглыми пятнами; татуировки у мужчин я не встречал.

Оран-сакай, как и другие меланезийцы, прокалывают носовую перегородку и вставляют в отверстие так называемую «хаянмо», длинную бамбуковую палочку или иглу Hystrix. Малайцы особенно боятся одного оружия оран-сакай, встречающегося также и у оран-утанов и называемого туземцами «блахан».

Оружие это состоит из пустого внутри бамбука, метра в два длиной, приблизительно одинакового диаметра, в 2–3 см, из которого они выдувают небольшие стрелы, весьма легкие. Небольшой царапины достаточно, чтобы убить человека, который умирает, как уверяли меня малайцы, через 10–15 минут. Эти стрелы очень тонки, не толще вязальной спицы, и заострены таким образом, что, вонзаясь в кожу, кончик стрелы обламывается и остается в коже.

Мне было очень интересно познакомиться ближе с ядом, который оран-утан и оран-сакай употребляют для отравления своих стрел, и потому во время своей экскурсии в Иохор я постарался добыть значительное количество этого яда, который продавали мне за пустяки – за табак – и нарочно приготовляли для меня.