Долгая дорога к свободе. Автобиография узника, ставшего президентом - Нельсон Мандела
Тефу делал также все возможное, чтобы побольнее задеть меня. Каждое утро, когда нас навещали надзиратели, он непременно жаловался им на что-либо: на еду, на условия содержания, на жару или холод. Однажды надзиратель заметил ему:
– Послушай, парень, почему ты каждое утро жалуешься?
– Потому что это мой долг – жаловаться, – ответил Стив.
– Но посмотри на Манделу, ведь он не жалуется каждый день!
– Ах, – произнес на это Тефу с явным отвращением, – Мандела – это просто маленький мальчик, который боится белого человека. Я даже не знаю, кто он такой. Однажды утром я проснулся и обнаружил, что во всех газетах напечатано лишь одно: «Мандела! Мандела! Мандела!» И я спросил сам себя: «А кто такой этот Мандела?» Я могу ответить вам на этот вопрос. Мандела – это тот малый, которого вы сами сделали героем, но по какой причине, я никак не могу понять. Вот кто такой Мандела!»
* * *На две недели к нам в тюрьме «Претория Локал» присоединился Уолтер Сисулу, которого судили в Йоханнесбурге за подстрекательство к забастовке. Его приговорили к шести годам лишения свободы. Нам удалось несколько раз поговорить с ним в тюрьме, пока его ходатайство об освобождении под залог находилось на рассмотрении. Я всем сердцем поддержал его апелляцию. Через две недели его ходатайство было удовлетворено, и его освободили. Руководство АНК велело ему уйти в подполье и уже оттуда продолжать борьбу. Он именно так и поступил.
Вскоре после того, как Уолтер вышел из тюрьмы, я направлялся вместе с Собукве в тюремную больницу, когда заметил во дворе, примерно в двадцати пяти ярдах от нас, Нану Ситу. Это был выдающийся индийский участник освободительного движения, который возглавил кампанию гражданского неповиновения в городе Боксбург в 1952 году. Он только что был осужден магистратом Претории за отказ освободить свой дом, в котором жил более сорока лет и который оказался в районе, объявленном в рамках Закона о групповых областях зоной проживания белого населения. Нана Сита сильно горбился, и тот факт, что он шел босиком, несмотря на острый артрит, заставил меня чувствовать себя, обутого в сандалии, крайне неловко. Я хотел было подойти, чтобы поприветствовать его, но понял, что за нами внимательно наблюдали полдюжины надзирателей.
Внезапно я потерял сознание. Я рухнул на бетон и получил глубокую рану над левым глазом, на которую потребовалось наложить три шва. Еще в тюрьме «Форт» мне поставили диагноз «гипертония» и прописали определенные лекарства. Передозировка этих лекарственных средств, судя по всему, и привела к потере сознания. Проблема была решена, когда мне отменили прием этих лекарств и посадили на диету с низким содержанием соли.
В тот день планировалось, что меня навестит Винни, впервые с тех пор, как мне вынесли приговор. Я не собирался отказываться от нашей встречи, несмотря на свои швы. Винни, конечно же, очень обеспокоилась, увидев меня в таком виде, но я заверил ее, что со мной все в порядке, и объяснил ей, что произошло. Тем не менее после этого случая появились слухи о том, что мое здоровье пошатнулось.
53
В октябре 1962 года, во время моего судебного процесса, Африканский национальный конгресс провел ежегодную конференцию после определенного перерыва – первую с 1959 года. Поскольку власти уже объявили организацию незаконной, конференция состоялась в городе Лобаце, в британском протекторате Бечуаналенд. Этот форум стал важной вехой в истории АНК, поскольку на нем было открыто заявлено о прямой связи между Африканским национальным конгрессом и военизированными формированиями «Умконто ве сизве». Хотя Национальный исполнительный комитет АНК и заявил: «Мы по-прежнему уделяем основное внимание массовым политическим акциям», – он прямо назвал формирования «Умконто ве сизве» «военным крылом нашей борьбы». Этот шаг был предпринят в том числе с учетом тех безответственных террористических актов, которые совершались военным крылом Панафриканского конгресса «Poqo» (в буквальном переводе с языка коса – «независимые» или «только черные»). Эти террористические акты были направлены как против африканских коллаборационистов, так и против белого населения. Руководство АНК хотело, чтобы народные массы увидели более воинственный характер освободительной деятельности организации и одновременно убедились в том, что антирежимные акции «Умконто ве сизве» находятся под полным контролем АНК, который готов нести за них ответственность.
Правительство решило ускорить программу «раздельного развития» страны, чтобы показать миру, что режим апартеида предоставил «свободу» различным расовым группам. Образцом для остальных регионов должен был стать Транскей. В январе 1962 года премьер-министр Хендрик Фервурд объявил, что Южная Африка намерена предоставить Транскею «автономию» (или «самоуправление»). Как результат, в 1963 году Транскей стал формально «автономным» (или «самоуправляющимся») регионом, так называемым бантустаном, или хоумлендом (то есть территорией, отведенной для коренных чернокожих африканцев). Характерно, что в ходе выборов в законодательное собрание Транскея, состоявшихся в ноябре 1963 года, избиратели Транскея с перевесом более чем три к одному проголосовали за депутатов, которые выступали против политики хоумленда.
Тем не менее система бантустанов была введена. Избиратели высказались против нее, но, по существу, поддержали эту систему уже самим фактом участия в голосовании. Хотя я ненавидел систему бантустанов, я осознавал, что АНК должен использовать как саму эту структуру, так и тех, кто был в ней задействован, для проведения нашей политики. Такая практика была особенно актуальна, учитывая тот фактор, что многие из лидеров АНК теперь лишились возможности публичных выступлений, оказавшись в тюрьме, ссылке или под правительственным запретом.
Cопротивление народных масс против реализации положений Закона о содействии самоуправлению банту усилилось, и по мере нарастания актов саботажа росла и ответная реакция правительства. Джон Форстер[59], новый министр юстиции, который сам во время Второй мировой войны находился под арестом за противодействие правительственной политике по поддержке союзников Южной Африки в войне против гитлеровской Германии, являлся человеком, весьма далеким от каких-либо сантиментов. Он считал метод «железного кулака» лучшим и единственным ответом на подрывную деятельность оппозиционных сил.
1 мая 1963 года правительство приняло закон, призванный, как выразился Форстер, «сломать хребет» формированиям «Умконто ве сизве». Закон о поправках к Общему законодательству, более известный как Закон о 90-дневном задержании, отменял право на неприкосновенность личности и разрешал любому сотруднику полиции задерживать любое лицо без ордера, лишь на основании подозрения в политическом преступлении. Подозреваемые могли быть задержаны без суда, без предъявления обвинения, без доступа к адвокату или защиты от самооговора на срок до девяноста дней. Причем, как зловеще объяснил
