Разведывательная служба Третьего рейха. Секретные операции нацистской внешней разведки - Вальтер Шелленберг

а в тот момент находился в плену в Германии. Мы с Бергером предложили самолетом переправить Ванамана и другого военнопленного из США — полковника ВВС из Германии через Швейцарию в США для установления контакта с президентом Рузвельтом. Генерал должен был попытаться добиться лучшего снабжения и условий для американских военнопленных и сообщить Рузвельту о желании Гиммлера заключить мир с западными державами. Я давно уже это планировал, держа в уме освобождение влиятельных английских военнопленных, чтобы они могли поспособствовать установлению взаимопонимания между своей страной и Германией. Однако Гитлер и Гиммлер строго запретили это делать.

Я долго беседовал с Ванаманом, и мы достигли полного согласия. Так как Гиммлер не дал своего разрешения, я договорился с друзьями в Швейцарии и военным атташе США в Берне генералом Леггом, чтобы Ванаман пересек границу нелегально. Я сделал это под свою собственную ответственность и предоставил автомобиль, который должен был доставить его и полковника ВВС до границы неподалеку от Констанца (город в Германии на Боденском озере на границе со Швейцарией. — Пер.).

Так как от них не было вестей, я попросил Бергера заняться этим делом. К этому времени Гиммлер был уже согласен на этот план.

К полудню нам пришлось уехать из Вустрова в большой спешке, потому что передовые танки русских были замечены в окрестностях Ораниенбурга, а также на общем направлении на Лёвенберг и Креммен. Мы выехали из Вустрова в северном направлении к Мекленбургу, а затем повернули на восток, чтобы добраться до Хоэнлихена. Больше полутора часов мы ехали мимо колонн вермахта, артиллерии и танков на марше под постоянным огнем низко летавших бомбардировщиков и истребителей. Наконец мы прибыли в Хоэнлихен.

После позднего завтрака Гиммлер сказал мне: «Я почти верю, что вы правы, Шелленберг, — сейчас я должен действовать. Что вы предлагаете?»

Я объяснил ему, что все зашло слишком далеко. Безусловно, нет никакой надежды на миссию Ванамана, хотя все еще может существовать возможность откровенного обсуждения всей ситуации с графом Бернадотом. (Без ведома Гиммлера я уже сообщил графу гораздо больше подробностей об истинном положении дел в Германии.) Я не знал, смогу ли я связаться с графом в Дании, но он мог все еще находиться в Любеке. Гиммлер решил, что я немедленно должен ехать в Любек. Теперь он был готов просить графа — официально и от своего имени — передать декларацию о капитуляции западным державам.

Я немедленно подготовился к отъезду и выехал в Любек в четыре тридцать того же дня, но из-за вражеских авианалетов и запруженных дорог я прибыл туда лишь поздно ночью. Я выяснил, что граф Бернадот находится в Обенро в Дании, и, несмотря на огромные трудности, я дозвонился ему по телефону и попросил его принять меня в Φленсбурге (самый северный город Германии в земле Шлезвиг-Гольштейн. — Пер.) на следующий день. Он согласился встретиться со мной в три часа 23 апреля в консульстве Швеции во Фленсбурге.

Было уже утро. Я отдохнул три часа, затем позвонил Гиммлеру, чтобы уведомить его о своей встрече, а потом поехал во Фленсбург. Я прибыл туда в час дня и был принят шведским атташе Широном, который проводил меня на обед к консулу Петерсену.

Граф Бернадот приехал в три часа. После обсуждения общей ситуации и намерений Гиммлера граф сказал, что, по его мнению, уже нет необходимости ехать в Любек на встречу с Гиммлером и что самым лучшим для Гиммлера будет просто изложить свои предложения в письме к генералу Эйзенхауэру, объявив о безоговорочной капитуляции западным державам. Так как, по моему мнению, это было невозможно, пока еще жив Гитлер, я попросил его поехать со мной и встретиться с Гиммлером в Любеке. После часового разговора граф согласился на это.

Из Фленсбурга я позвонил Гиммлеру в его спецпоезд, чтобы попросить его приехать в Любек. Трубку снял Брандт и сказал, что в настоящий момент Гиммлер не может подойти к телефону, но пообещал перезвонить мне. На мое счастье, несмотря на чрезвычайную ситуацию, телефонная связь по-прежнему работала хорошо. Брандт перезвонил мне в шесть часов и сказал, что Гиммлер будет рад встретиться с графом Бернадотом в Любеке в десять часов в этот же вечер и желает, чтобы я присутствовал при их разговоре.

Наскоро поужинав, мы с графом выехали из Фленсбурга в Любек и прибыли в консульство Швеции в девять часов. Я пошел в офис, который размещался в гостинице «Данцигер хоф», и связался с офисом генерала Вюнненберга, где собирался остановиться Гиммлер. В десять часов я увиделся с Гиммлером и изложил ему самые важные вопросы своего разговора с графом, а также постарался укрепить его решимость сделать заявление о капитуляции. Гиммлер недолго колебался, но в конце концов согласился. «Хорошо, мы приедем к графу в одиннадцать часов, — сказал он. — Организуйте, пожалуйста, нашу встречу в это время».

В одиннадцать часов я поехал вместе с ним в консульство Швеции, где состоялась встреча при свечах ввиду отключения электроэнергии. После обмена официальными приветствиями раздался сигнал воздушной тревоги, за которым последовал мощный авианалет на близлежащий аэродром. Нам пришлось спуститься в подвал, и лишь в полночь появилась возможность возобновить обсуждение.

Гиммлер пространно изложил военную и политическую ситуацию в рейхе, прежде чем ее суммировать, — это было довольно честное резюме: «Мы, немцы, вынуждены объявить себя побежденными западными державами, и я прошу вас передать это генералу Эйзенхауэру через правительство Швеции, чтобы все мы были избавлены от дальнейшего ненужного кровопролития. Для нас, немцев, и особенно для меня, невозможно сдаться русским. С ними мы будем воевать до тех пор, пока фронт западных держав не заменит военный фронт Германии».

Гиммлер подчеркнул, что у него есть право принимать решение по таким вопросам, потому что кончина Гитлера — это вопрос двух-трех дней. По крайней мере, он умрет в борьбе, которой посвятил свою жизнь, — борьбе с большевизмом.

Граф Бернадот выразил свою готовность передать заявление Гиммлера. Он подчеркнул, что и он, и, вероятно, правительство Швеции изначально были заинтересованы в сохранении Скандинавии от бессмысленного разрушения в ходе продолжающейся войны. Для него как шведа это было оправданием его согласия на просьбу Гиммлера. Гиммлер сказал, что он полностью его понимает. В ответ на следующий вопрос графа он сказал, что готов дать разрешение на вывоз датских и норвежских интернированных лиц в Швецию.

Много времени ушло на то, чтобы решить, как передать декларацию о капитуляции западным державам. Согласно первоначальному плану, граф Бернадот должен был полететь к генералу Эйзенхауэру без каких-либо дипломатических предварительных процедур или подготовки, но от этого