Никита Окунев - Дневник москвича. Том 1. 1917-1920
4/17 октября. Здорово стал работать! — вчера ходил «на дрова» и отбыл повинность с 11 до 4-х, но после работы навьючил себя мешком с напиленными дровами и притащил их — пуда два — к себе домой, не пользуясь трамваем и только раза два присев на пути «покурить». На такое путешествие понадобилось 134 часа. Но «когда дрова горят, тогда и кашу варят», а без каши дело плохое!
Ухитрились взять Киев обратно. А в Петрограде объявлено уже осадное положение.
В «Известиях» помещена заметка, что на Принцевых островах набралось до 8.000 русских, сбежавших с родины буржуев, и что там издается газета «Заря России» под редакцией Дорошевича.
5/18 октября. Оставлены Красное село, Севск и Бутурлиновка. Взяты Кромы и ст. Графская.
Троцкий призывает защищать Петроград даже и тогда, когда Юденич или кто там другой войдет в самый город. Пускай гибнут здания, мирные люди (преимущественно дети, женщины и старики), но Советское правительство будет спасено.
Прудона, стало быть, вспомнил: «Пускай погибнет родина, а человечество будет спасено»…
Американцы захватили Камчатку. Надо же кому-нибудь заниматься настоящим делом!..
Финляндия объявила блокаду Советской России.
Преуспеваю в переноске нужных для дома продуктов: сегодня приволок на собственных плечах и спине уже 1 п. 30 ф. картошки зараз. Заплатил, по знакомству, на пароходе, пришедшем из Рязани, по 7 р. 50 к. за фунт, а на Сухаревке ее продают уже по 25 р. Вон оно, сколько деньжищ-то сразу выгадал своею покупкою: заплатил за 2 п. 20 ф. — 750 р., а на Сухаревке пришлось бы заплатить за такое же количество 2.500 р. Значит, за вчерашний и сегодняшний рейсы получил (как бы) гонорара 1.750 р. Заработать 875 р. в день, поистине «честным» трудом, недурно и по нынешним временам.
Да что удивляться такой прыти, когда и почище меня люди то же проделывают. Все бульвары и тротуары представляют из себя «мешочное» шествие; редкий человек теперь без поклажи: кто с картошкой, кто с дровами, кто с капустой, кто с мукой… Как раз видел навьюченного чем-то знаменитого москвича, профессора по нервным болезням Минора (его брат был председателем московской думы). Идет этот старец впереди меня и разговаривает сам с собой. Невольно я прислушался, но связного в его бормотании ничего не слышал, болтал какую-то чепуху, от которой чичиковский Чубарый фыркал. Неужто сам целитель психических болезней — психически болен?.. Впрочем, как и не заболеть от такой метаморфозы!
Вечером, после трудов «праведных» пошел на всенощную к Николе Мясницкому, где было людно, потому что там — увы! — служил… гастролер — Митрополит Кирилл. Грешный человек, сегодня я, глядя на него и слушая его, — скинул ему с плеч лет 30–35 и увидал его дюжим кудрявым красавцем семинаристом, или академиком; увидал его во время каникул в родном селе; стоит он в лодке, или полулежит на пригорочке и кругом него беспечная, пока, молодежь — тут деревенская интеллигенция: и поповны, и учительница, и волостной писарь, и дети богатого городского купца, приехавшие на лето в деревню отца погостить у дедушки или у тетеньки… И вот этот добрый молодец — теперь Высокопреосвященнейший, а тогда просто милейший Кузя или Кузьма Иванович, душа этого общества. Под его предводительством устраиваются прогулки по лесам, рекам и лугам, он мастер на все руки: и танцует, и пляшет, и фанты придумывает, и в городки здорово играет, и за барышнями ухаживает, и смешное рассказывает, сам первый надрываясь от хохота, и выпить «не дурак», а главное, больно уж ловко и сладко поет! Эх, как он запевает «Вниз по матушке по Волге»! Сколько шири, удали… А то запоет что-нибудь грусткое, вроде «Среди долины ровныя», или «Я вечор в лужках гуляла», — прямо заплачешь, слушая…
Вспоминаешь ли, Владыко, молодость свою? Не правда ли, что ты был славным парнем?.. Дай Бог пожить тебе еще много, много лет и радовать теперь нас, стариков, любящих богомольную службу.
8/21 октября. Около Петрограда такое положение: бои в 10 верстах севернее Красного Села, в 6 верстах южнее Детского (бывш. Царского) Села и в 8 верстах северо-восточнее Гатчины.
Идут бои у Пскова, 5 верст на запад от него, и у Воронежа, 10 верст восточнее, и стремительно взят Орел.
В Воронежском районе будто бы разбито 12 деникинских полков, предводительствовавшихся Мамонтовым, причем, как сказано в сводке, «пехота противника поголовно изрублена»… По поводу чего один мой приятель коммунист сказал: «Это и мне не нравится…»
Взяты красными обратно Севск и Новосиль.
В воскресенье опять был «на дровах» и принес «собственноспинно» готовых дров топки на две. Записываю это для того, чтобы впоследствии посчитать, сколько лошадиных сил я заменил своими слабыми, почти старческими силами. С такой ношей пришлось идти мимо Новоспасского монастыря. Он уже не монастырь сейчас, а один из «концентрационных лагерей» (т. е., попросту сказать, тюрьма, или каторга), и там преимущественно заключаются проститутки… Это не моя выдумка и не обывательская сплетня, а сообщение почерпнуто в советских «Известиях». В Ивановском монастыре тоже приют каких-то преступников, если не против своей совести, то против власть предержащих… Это называется «веротерпимостью».
В «Экономической жизни» что-то давно уже не печатаются так называемые «Сухаревские цены», но зато сегодня помещена заметка, что в Петрограде на прошлой неделе хлеб продавался по 350 р. за ф., масло сливочное по 1.000 р. за ф., картофель по 80 р. за ф., капуста по 50 р. и т. д. — в таком же роде.
К ночи кто-то позвонил; открыли дверь — показалась фигура извозчика с небольшим ручным багажом. На недоуменные вопросы он ответил, что привез «раненого солдатика»… Я бросился к подъезду, думая — с радостью и с горем, — что это мой Леля, но оказалось, что это приехал его приятель Н. Н. Верзин, командовавший какой-то пехотной бригадой, по его словам «сдавшей Орел». Его рана, или ушиб не так серьезны, и я рад был встретиться с ним, но его появление всколыхнуло во мне долговременное, смутное ожидание вестей о сыне, вот уже почти три месяца не дающего от себя никаких вестей. Помилуй его Господи!
Между прочим, не могу обойти молчанием «фрахт» извозчика с Курского вокзала: взял, каналья, 400 р. и ни на чаек не попросил, как бывало, ни поблагодарил за отсыпку такой суммы, которой пять лет тому назад хватило бы ему на покупку в собственность целой лошади, пролетки и всякого прочего обзаведения (конечно, «поношенного» качества).
11/24 октября. В среду 9-го был опять «на дровах» и приволок на себе обычную порцию. Значит, третью «вязанку».
Союзники предложили принять участие в блокаде России правительствам Германии, Швеции, Норвегии, Дании, Голландии, Финляндии, Испании, Швейцарии, Мексики, Чили, Аргентины, Венесуэлы и Колумбии.
