Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего
— Нет, — сказал Саша. — Сегодня вечером я прощаюсь со сценой. Я пойду до конца!
И он совершит это чудо, даже заставив себя надеть свои лакированные туфли, в которые его распухшие ступни больше не помещались и их пришлось разрезать по бокам. Саша Гитри больше никогда не поднимется на сцену. Актёр Саша Гитри сказал своё последнее прости...
Но если играть на сцене стало невозможным, то принятие почестей от Республики кажется восхитительным утешением. 15 декабря 1953 года в театре «Опера де Пари» состоялся грандиозный гала-концерт, посвящённый выходу «Если бы Версаль поведал мне...», сборы от которого пойдут на реставрацию дворца. Высокопоставленных гостей встречает ряд лакеев в париках и с факелами в руках. Фильм был показан в двух частях с коротким антрактом, как это и будет во всех кинотеатрах.
В фильме «Если бы Версаль поведал мне...» очень тщательно продуманное построение повествования. Великолепные декорации сравнимы только с актёрским составом, в котором собраны величайшие звёзды того времени. Закадровый голос Саша Гитри рассказывает о последовательности исторических событий, составляющих для него настоящую историю Версаля. Всё начинается с молодого Людовика XIII. Сопровождая своего отца на охоте, он попадает под очарование этого лесного уголка. В этом месте расположится замок, разраставшийся с каждым последующим правителем, он же и станет свидетелем разворачивающихся в нём придворных интриг, скандалов и великих деяний. От двора Людовика XIV (Жорж Марше, затем Саша Гитри, в зависимости от возраста) до двора Людовика XVI (Жильбер Бокановски) через Людовика XV (Жан Марэ) чередуются интриги и эпизоды политической и художественной славы. Саша Гитри последовательно возрождает к жизни крупные фигуры старого времени: д’Артаньяна (Жерар Филип), Монтеспан (Клодетт Кольбер), Вуазен (Полин Картон), мадам де Севинье (Жанна Буатель), Мольер (Фернан Гравей), Фенелон (Жан-Луи Барро), Кольбер (Жак Варенн), Помпадур (Мишлин Прель), кардинал Роган (Жан-Пьер Омон), Мариво (Жан Дессейи), Жан-Жак Руссо (Жильбер Жиль), Мария-Антуанетта (Лана Маркони), Бенджамин Франклин (Орсон Уэллс), Аксель де Ферсен (Жан-Клод Паскаль)... Затем история с революционерами во главе с бойкой девушкой в исполнении Эдит Пиаф. Дворец превращён в музей, и хоровод посетителей во главе с гидами (Бурвиль) был нарушен только позором 1871 года, смытым в 1919 году.
Андре Корню, человек столь же элегантный, сколь и компетентный, которого поздравляют со всех сторон за такую чудесную инициативу, не колеблясь заявляет:
— Именно автору следует адресовать все поздравления. Я только дал разрешение.
Но несмотря на триумф, Саша не может забыть позорные события предыдущего дня, как рассказывает Лана Маркони в своих мемуарах:
«Саша затемно возвращался домой на авеню Элизее Реклю. Для него это был коронационный вечер, в котором соединились для него вся торжественность и пышность Четвёртой республики. Барьеры на пути следования не выдержали напора восторженных парижан. Атмосфера была лёгкой. Все мы, окружающие его, вдыхали воздух реванша. Нашёлся кто-то, кто сказал ему:
— Видите ли, Мэтр, это венец вашей карьеры. Вам заплатили за причинённый вам вред. На этом всё.
С внезапно навалившейся усталостью Саша ответил:
— Нет, это не закончено. Это не закончится никогда. И через сто лет не закончится...»
Действительно, ожесточение продолжается, и несколько дней спустя Саша столкнулся с критикой герцога де Бриссака (Pierre de Cossé Brissac, 12e duc de Brissac), президента общества «Друзей Версаля» (Société des amis de Versailles), который написал статью в «Le Figaro littéraire»: «Я обязан мсьё Саша Гитри за полученное большое удовольствие, и мы признательны ему за сотню комедий, которыми он обогатил французский театр; но здесь я обращаюсь к нему с двумя серьёзными упрёками: его фильм нельзя экспортировать, и его нельзя показывать детям; во всех смыслах этого слова он непристоен; он подчёркивает двусмысленность, использует скандал, переодевает в женскую одежду наших королей, великих слуг страны, и даже сводит Французскую революцию к бунту мегер, которые штурмуют дворцовую ограду и танцуют в Трианоне...».
Бедный герцог, такое дурное предсказание! Потому что фильм на экспорте принесёт миллионы, и дети нескольких поколений будут в восторге от него (благодаря ему некоторые из них начнут по-настоящему любить историю, и песня «Са ира» (Ah, ça ira!), исполненная Эдит Пиаф с верхушки лестницы, прислонённой к дворцовой решётке, она и по сей день остаётся незабываемой!
Бурная кампания в прессе вскоре подхватывается депутатами в Национальном собрании, которые в обращениях к правительству повторяют основные положения статей и открытых писем, которые они могли прочитать в газетах, и протестуют против этого фильма «с нулевой исторической ценностью». Выдающийся народный успех фильма (130 миллионов кассовых сборов за три недели показа в Париже — намного больше, чем у знаменитого «Дона Камилло»), достигнутый Саша Гитри, действительно не проходит! Вот и сейчас, не довольствуясь оправданием суда, он становится официальным «историком» Республики (хотя, естественно, он никогда на это и не претендовал!). Саша хочет упомянуть эти события в предисловии к книге, в которую войдёт сценарий фильма: «Писали, что Версаль принесёт мне в обмен на радость, которую он мне доставил, самое очевидное доказательство ненависти, какое я когда-либо знал, и Бог знает, как я был избалован в этом отношении!»
В тот период похвалы в прессе редки, но те, кто просто осмеливается выразить своё удовольствие, предлагают читателям статьи, полные остроумия. Так обстоит дело с Мишелем де Сен-Пьером (Michel de Saint-Pierre) в «Témoignage chrétien»: «Проблема в том, является ли мсьё Саша Гитри художником или историком... Бог знает, почему кричат "Ату его!" на этого старого клоуна, который никак не сдаётся. Я бы отметил такое подавляющее превосходство фильма "Если бы Версаль поведал мне..." над другими французскими фильмами текущего репертуара, что я, со своей стороны, испытываю чувство признательности. Распределение актёрского состава, стремление к художественному совершенству, которое зримо сопровождает самый малый эпизод, самую короткую реплику: всё это меняет нас, отдаляет, друзья мои, от окружающей глупости, от обычной кинопродукции, от ничтожности сценаристов и диалогистов, от словесного убожества, идущего с наших экранов, от коммерческой низости, от всеобщего хамства, и от пошлости, которой переполнено кино середины века».
Этот огромный успех принёс Саша Гитри существенную пользу — несмотря на то, что его заставили четыре года молчать, что его имя, казалось, постепенно исчезло с первых полос журналов, его больше не упоминали в новостях, — и вот, французы от мала до велика обеспечили триумф фильму. А более молодые открывают для себя этого старого артиста, чьё остроумие и таланты рассказчика очаровывают их! Начиная с «Версаля», все общеизвестные журналы (которые сегодня мы назвали бы народными) будут причислять его к национальному достоянию, обожаемому публикой, и не будет счёта сотням страниц, которые они ему посвятят...
Всё это стоило тех потоков желчи, как выразится Мэтр:
— Зло определённо не
