Борис Покровский - Ступени профессии

Может быть, одно из самых привлекательных и, надо сказать, не так уж часто встречающихся, явно неординарных качеств Покровского — это любовь к преодолению трудностей. Можно не сомневаться, что у него их было всегда достаточно и в Большом театре. Между тем, одной из причин, по которым Покровский с таким энтузиазмом добивался создания своего Камерного театра, явился целый ряд прямо-таки «труднейших трудностей», который этот новый для нас вид музыкального театра не мог не преподнести (речь идет о творческих, а не о каких-либо иных трудностях).

Как у альпиниста самую большую увлеченность вызывает подъем на какую-нибудь вершину именно потому, что она вроде бы неприступна и как победить ее, непонятно, так и у Покровского непреодолимые, казалось бы, трудности создания музыкальных спектаклей в условиях, абсолютно для этого неподходящих, вызывали настоящий взрыв энтузиазма, прилив энергии, ту, может быть, самую высокую человеческую радость, которую доставляет преодоление.

Сразу же хочется сказать и еще об одном таком важном для своеобразия творческой личности Покровского его качестве, как стремление к объективности.

Стремление к объективности… Что это значит? Каждый человек, естественно, субъективен, иного быть не может — с разговора об этом как раз и начинается книга. Но есть люди, которые, так сказать, позволяют своей субъективности руководить собой. Их взгляды, оценки порою даже не могут быть поняты другими, настолько они определяются специфическими именно для данного человека моментами, настолько они субъективны.

И есть другая категория людей, которые совершенно сознательно стремятся выработать у себя умение относиться ко всему объективно. Для этого все свои мнения и оценки они продумывают с разных сторон, сравнивают со взглядами и оценками других по поводу того же явления, еще и еще раз заново осмысливают по прошествии какого-то времени, по возможности проверяют какими-то дополнительными способами. Это и есть стремление к объективности. И именно к этим людям полностью принадлежит Покровский.

Качество это особенно важно для такого художника, который осуществляет свои художественные принципы с помощью других людей, через этих людей.

В книге не раз встречаются спокойно высказанные самокритичные оценки по весьма существенным поводам, порою достаточно резкие. Эта способность смотреть на себя, свои действия как бы со стороны, «трезво» имеет большое значение при извлечении из опыта правильных выводов, помогающих не повторять сделанных ошибок в дальнейшем.

Еще одна важная определяющая черта Покровского — человека и художника, о которой уже упоминалось в другой связи, — его умение подходить ко всему непредвзято, воспитание в себе неизменной свежести взгляда по отношению ко всему, прежде всего к тому, что относится к его творчеству.

Это, в частности, тесно связано с еще одним качеством, присущим Покровскому, которое сам он считает очень важным для творчества — наблюдательностью, умением не только смотреть, но видеть. Достаточно привести такие слова Покровского: «Меня всегда удивляет то, что в произведении искусства голубое и зеленое несозвучно. Но в природе нет ничего прекраснее, чем голубое небо, проглядывающее сквозь зеленую листву», чтобы убедиться, в какой высокой степени сам он этим качеством обладает. Если нет умения подметить в том, что вроде бы у всех перед глазами, что-то новое, пропущенное другими, то трудно рассчитывать на оригинальность творческих созданий. Значение этого качества для художника неоценимо.

Думается, краткий рассказ об авторе этой книги будет неполон, если не отметить еще одного его личного качества, немаловажного для каждого работающего в искусстве.

Покровский — очень сильный, волевой человек, умеющий прямо, настойчиво стремиться к своей цели, без чего нередко эта цель так и остается недостижимой.

Когда Борис Александрович задумал создать Камерный музыкальный театр в подвале у метро «Сокол», сколько недоумений, возражений, удивленных улыбок это вызвало даже у друзей. Скольким эта затея показалась ненужной, чуть ли не авантюрой. Создать театр в помещении, в которое никто не пойдет! и т. д.

Нужна была очень большая решительность и сила характера, чтобы все это отмести. Все продумав и приняв решение, Покровский ни разу не поколебался. О том, какую блестящую победу он одержал, сейчас уже говорить излишне.

При этом, как уже говорилось, сложнейшую, труднейшую работу в Камерном театре Покровский начал вести дополнительно к уже имевшимся у него не просто нагрузкам, но можно без преувеличения сказать — перегрузкам.

А о том, как он в этом театре работает, свидетельствуют сами результаты этой работы. Без интенсивнейшего, с полнейшей «выкладкой» труда они были бы попросту невозможны. Или об этом могут рассказать молодые актеры театра после репетиции, но только… отдышавшись после того темпа и ритма, в котором репетирует с ними Покровский.

Вот и еще одно качество Покровского — трудолюбие, редкая трудоспособность. Но, может быть, найдутся люди, которые объяснят эту взятую им на себя нагрузку прозаичнее? Они бы оказались в очень неловком положении, потому что Покровский много лет работает в Камерном театре без какой-либо оплаты, как принято теперь говорить — на общественных началах. Что тоже, кстати, немаловажно для характеристики автора книги.

Книга, предлагаемая читателю, — это четвертая книга размышлений Б. А. Покровского об оперном искусстве. Она ни в коем случае не является просто мемуарами, воспоминаниями, автобиографией. Это необходимо постоянно иметь в виду при ее чтении. Она продолжает разговор, начатый Покровским в его упоминавшихся книгах «Об оперной режиссуре» и «Размышления об опере». Но только ведет его иным способом — автор вспоминает то, что поднимало его по ступеням профессии и что может пригодиться другим людям, осваивающим свой путь в искусстве. Да и не только в искусстве.

Задачами, поставленными автором перед собой, определяется и композиция книги — отсутствие в ней хронологической последовательности, расположение глав и объем повествования, отведенного тому или иному лицу или событию.

Своими главными «крестными отцами», приведшими его к определенным творческим принципам, оказавшими решающее влияние на все его творческое формирование, Покровский считает Станиславского и Мейерхольда. Таких разных, непохожих. И таких сопоставимых по своему горячему стремлению к истине, бескомпромиссности и душевной щедрости — огромному творческому бескорыстию, свойственному великим художникам. Поэтому именно рассказами о встречах с ними — встречах на всю жизнь — и начинается книга.