Сергей Кисин - Деникин. Единая и неделимая

Летом 1905 года военные действия уже практически сошли на нет, и стороны задумались о мире. Армия недоумевала, она только-только начала пополняться боевыми частями из западных округов, выросла в размерах, занимала мощные укрепленные позиции, горела боевым духом, в то время как японцам фактически некого было посылать в бой (в плен попадали уже старики и дети). Как писал сам Деникин: «Что касается лично меня, я, принимая во внимание все «за» и «против», не закрывая глаза на наши недочеты, на вопрос — «что ждало бы нас, если бы мы с Сипингайских позиций перешли в наступление?» — отвечал тогда, отвечаю и теперь:

— Победа!

Россия отнюдь не была побеждена. Армия могла бороться дальше. Но… Петербург «устал» от войны более, чем армия. К тому же тревожные признаки надвигающейся революции в виде участившихся террористических актов, аграрных беспорядков, волнений и забастовок лишали его решимости и дерзания, приведя к заключению преждевременного мира».

ЖЕЛЕЗНЫЕ СТРЕЛКИ

Первую мировую войну уже генерал-майор Антон Деникин начал в должности исполняющего обязанности начальника штаба Киевского военного округа. В этом качестве ему предстояло до возвращения из отпуска генерала Драгомирова срочно сформировать и отмобилизовать штабы и все учреждения Юго-Западного фронта, 3-й и 8-й армий. Фронт возглавил генерал от артиллерии Николай Иванов, по едкому замечанию Деникина, «обязанный своей карьерой ряду случайных обстоятельств, в том числе подавлению Кронштадтского восстания, он — человек мирный и скромный — не обладал большими стратегическими познаниями и интересовался больше хозяйственной жизнью округа». Зато начальником штаба у него стал заслуженный оперативник генерал от инфантерии Михаил Алексеев, имевший «золотое оружие» еще с русско-японской войны. Именно его заслугой являются громкие победы русской армии в Галицийской битве в августе 1914 года, в которой австрийцы потерпели сокрушительное поражение и потеряли 400 тысяч солдат (100 тысяч пленными), а также Львов, Галич, Николаев.

Сам Деникин занял пост генерал-квартирмейстера (начальник оперативного отдела) 8-й армии, которой командовал тогда еще мало кому известный генерал от кавалерии Алексей Брусилов. Фактически, в разработке операции первой же успешной для русской армии Галицийской битвы он принимал непосредственное участие.

Было бы неправдой сказать, что у командарма-8 с его генерал-квартирмейстером сложились безоблачные отношения. Надо было знать армию тех лет. В ней априори сложилась определенная неприязнь простых армейских служак к выходцам из Академии Генштаба. Сложно назвать это завистью, но, вероятнее всего, сами «академики» заранее ставили себя выше обычных «армейцев», считая собственную подготовку на голову выше после АГШ. Соответственно, смотрели на «армейцев» свысока, с неким подобострастием и презрением, получая в ответ взаимность.

Как писал сам Брусилов: «В начале кампании генерал-квартирмейстером штаба моей армии был Деникин, но вскоре он, по собственному желанию служить не в штабе, а в строю, получил, по моему представлению, 4-ю стрелковую бригаду, именуемую «железной», и на строевом поприще выказал отличные дарования боевого генерала».

8-я армия (в составе — 10 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, 160 батальонов, 153 с четвертью эскадрона, 516 орудий) 6 августа ударила по правому флангу 3-й австрийской армии генерала Брудерманна в Галиции. Австрийцы не смогли произвести грамотную разведку и находились в полной уверенности, что восточнее Львова русские не могут сконцентрировать крупных сил. За неделю Брусилов чуть ли не церемониальным маршем прошел по Галиции 130–150 км, подпираемый с фланга 3-й армией генерала от инфантерии Николая Рузского. Рузский сцепился с австрийскими «тезками» Брудерманна на реке Золотая Липа и за три дня боев на всех участках фронта опрокинул врага, отбросив его к реке Гнилая Липа. Однако там был уже Брусилов, вдребезги расколотивший 12-й корпус австрияков.

Двойной удар заставил Брудерманна срочно эвакуировать Львов, а за ним Галич и Николаев. Интересно, что при этом Брусилов жутко обиделся на газетные заголовки, которые всю славу взятия Львова приписали Рузскому (награжден орденом Святого Георгия 2-й степени). Ревность среди военачальников частенько играла с ними злую шутку и в этой войне.

Ревновать долго не пришлось. Удачливого Рузского уже в начале сентября перевели командующим Северо-Западным фронтом, где приятель Сухомлинова генерал Жилинский положил два русских корпуса в Мазурских болотах (генералов Самсонова и Ренненкампфа). Отпросился у Брусилова и его генерал-квартирмейстер. Деникину не терпелось наконец уйти от штабной работы и самому начать реальное командование войсками. Впрочем, не только это было причиной его ухода. Начальником штаба армии был однокашник Деникина по Академии генерал-лейтенант Петр Ломновский. Как характеризовал его сам Брусилов: «Это был человек умный, знающий, энергичный и в высшей степени трудолюбивый. Не знаю, почему он составил себе репутацию панического генерала… Его недостаток был в том, что он не очень доверял своим штабным сотрудникам и лично старался входить во все мелочи, в особенности по генерал-квартирмейстерской части. Этим он обезличивал своих помощников и переобременял себя работой, доводившей его до переутомления». Иными словами, Ломновский просто не давал Деникину спокойно и самостоятельно работать. А в боевых условиях это могло издергать кого угодно.

Брусилов согласился на уход Деникина, назначив 6 сентября его командовать 4-й стрелковой бригадой вместо генерал-майора Владислава Боуфала. Бригада была заслуженной, прославившейся еще в русско-турецкую войну, когда она вместе с генералом Иосифом Гурко на крупах казачьих коней поднялась в горы и выбила турок с Шипкинского перевала (как раз тогда еще поручик Боуфал первым ворвался на перевал со своей ротой), а затем стойко обороняла его от полчищ Сулейман-паши. С тех пор она и стала «Железной». Во время войны она выполняла роль своеобразной «пожарной команды», которую бросали на разные участки (в разное время воевала на участках фронтов 14 корпусов). «Железных стрелков» бросали в прорыв, ими затыкали прорывы, они несли самые большие потери, но пользовались неизменной репутацией наиболее стойких и непоколебимых солдат. Как признавался сам Брусилов: «Первое, что мною было сделано, это приказание немедленно перейти в контрнаступление, и я направил туда 4-ю стрелковую бригаду для поддержки отступающих частей. Эта бригада всегда выручала меня в критические моменты, и я неизменно возлагал на нее самые трудные задачи, которые она каждый раз честно выполняла».