Стефан Кларк - Самый французский английский король. Жизнь и приключения Эдуарда VII

После заокеанского турне было единодушно решено, что Берти великолепно справился со своей задачей, достойно представляя монархию за рубежом, и даже заставил американцев распевать «Боже, храни королеву».

Как и следовало ожидать, Виктория и Альберт не хотели, чтобы этот международный успех вскружил сыну голову. Королева отметила, что после Америки Берти стал «чрезмерно разговорчив» и пристрастился к курению сигар. Скрепя сердце она разрешила Берти курить в Англии, «но только при условии, что не в обществе и не дома»[72]. А сама тем временем приступила к лихорадочному поиску жены, которая могла бы взять на себя заботу о моральном облике принца Уэльского.

Альберт между тем решил, что у «мальчика» растет самомнение и пора избавить его от эйфории всеобщего обожания. Именно по этой причине он и отправил Берти в Кембридж. И вот, спустя всего пару месяцев после начала учебы в этом университете, получив новую порцию доказательств того, что его сын не создан для науки, Альберт пришел к выводу, что Берти не помешает доза армейской дисциплины. Так возникла идея отправить принца в Гренадерский гвардейский полк в Ирландии, и никто не думал, что это окажется роковой ошибкой.

Хоть все это и происходило за полвека до того, как британская армия начала сражаться за сохранение своих владений в Ирландии, во время службы в полку молодого принца приходилось защищать так, как если бы он находился на вражеской территории, но врагом в этом случае были развратные британские военные. Предупреждения генерала Брюса о «соблазнах и дурном влиянии» молодых офицеров возымели действие, и Берти отправили на частную квартиру, подальше от других вояк, так что его социальная жизнь была ограничена строго регламентированными полковыми обедами четыре-пять раз в неделю. В остальные вечера ему было разрешено «читать и спокойно ужинать у себя».

Альберт хотел, чтобы его сын прошел все ступени воинского мастерства, начиная с прапорщика – низшего офицерского звания. Одним словом, десять недель в лагере Кара в графстве Килдэр обещали быть такими же унизительными, как и все этапы обучения, через которые прошел Берти.

К счастью для него, другие военнослужащие приняли как вызов тюремные условия жизни Берти и организовали рейд коммандос на крепость его целомудрия.

Источники расходятся в том, что произошло в ночь на 6 сентября 1861 года. Наиболее правдоподобной представляется такая версия: однажды, после того как полковник Брюс ушел спать, офицеры тайком запустили в квартиру Берти женщину по имени Нелли Клифден. Нелли была девицей легкого поведения из Лондона, которая последовала за офицерами, своими постоянными клиентами, в Ирландию. И вот в ту ночь, месяца за два до своего двадцатого дня рождения, молодой принц вернулся в свою спальню, его ожидал там теплый прием. Вероятно, догадываясь, что такая возможность не падает с неба каждый вечер, Берти воспользовался ситуацией на полную катушку. Спустя три дня он повторил этот опыт и заказал третье свидание, предложив девушке встретиться или у него, или где-то на стороне.

Нелли, судя по рассказам, была девушкой веселой и забавной, и не только в постели, так что Берти договорился встречаться с ней и по возвращении в Англию. Вскоре она уже вовсю хвасталась своей знаменитой добычей и представлялась принцессой Уэльской в танцевальных залах Лондона.

Прошло несколько месяцев, и слухи о Нелли все-таки прорвались сквозь классовые барьеры и достигли ушей отца Берти. 12 ноября принц Альберт узнал катастрофическую новость о том, что его сын потерял невинность без родительского разрешения. Хуже того, он, видимо, курил после этого, да еще и в квартире.

Альберт уже подхватил болезнь, которая неумолимо приближала его смерть, и страдал от хронической бессонницы и приступов лихорадки, но он все-таки взялся за перо, чтобы выразить Берти «величайшую боль, какой еще не знал в этой жизни». Изъясняясь в своей привычной – альбертианской – манере, он укорял сына в том, что тот позволил себе преждевременно «погрузиться в сакральные тайны сотворения, которые должны быть окутаны священным трепетом, пока их не тронут чистые и непорочные руки», добавляя, что, если бы только Берти признался отцу в своей «сексуальной страсти» (не очень хорошая идея), Альберт объяснил бы ему «особый способ, которым эти желания должны быть удовлетворены». Нет, не холодным душем, не пешими прогулками по горам и не охотой на дичь, но «святыми узами брака»[73].

Альберт и Виктория были уверены, что это библейское грехопадение с Нелли – не что иное, как злая шутка ганноверских генов. Несмотря на все их усилия, Берти превращался в печально известного Георга IV. Они опасались, что вскоре он начнет проматывать деньги в казино, заведет гарем из любовниц и окончательно погубит международную репутацию королевской семьи. И разумеется, они были совершенно правы.

Впрочем, еще не поздно было все исправить. Альберт приказал сыну дать полный отчет полковнику Брюсу. Берти это сделал (хотя отказался назвать имена офицеров, которые затащили к нему Нелли) и послал отцу письмо, в котором искренне раскаивался в содеянном. Альберт согласился простить сына, но при условии, что Берти сделает шаг, который спасет его от погибели.

Он должен был жениться, и как можно скорее.

Потенциальная принцесса уже была выбрана – шестнадцатилетняя Александра Шлезвиг-Гольштейн-Зондербург-Глюксбургская, дочь наследника датского престола. Берти встретился с Александрой, но не потерял от нее голову. Его сестра Вики, свидетель той встречи, сообщила родителям, что «он был разочарован ее внешностью» и посетовал, что «нос у нее слишком длинный, а лоб слишком низкий». Печально, что, только вступив в брак, Берти мог искупить свою вину. Слишком много было в его юности безрассудства, и вот теперь юность закончилась.

Как, к несчастью, закончилась и жизнь Альберта. 25 ноября 1861 года он неожиданно нагрянул в Кембридж, чтобы поговорить с сыном по душам. Он выслушал от Берти извинения во время долгой изнурительной прогулки, когда их застала свирепая восточно-английская буря, а вдобавок они еще и заблудились. Вернувшись в Виндзор, Альберт слег и 14 декабря умер – правда, перед смертью дал своему старшему сыну шанс опозориться в последний раз.

Получив 13 декабря телеграмму, вызывающую его в Виндзор, Берти по привычке отнесся к ней легкомысленно, не осознав серьезности ситуации (в его защиту следует сказать, что телеграмма была сформулирована двусмысленно), и прибыл к смертному одру своего отца лишь в три часа утра, после веселого ужина в Лондоне, в приподнятом настроении.