Коллектив авторов - Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи

В 1966 году в США была опубликована работа психологов Мастерса и Джонсон «Сексуальная отзывчивость человека». Авторы этой работы решились на неслыханную смелость – изучать половой акт не по «рыбацким байкам», именуемым в психологии «самоотчетами», а непосредственно в лаборатории. Подопытные добровольцы – в основном студенты и аспиранты – занимались сексом и мастурбацией в присутствии группы исследователей. В итоге Мастерс и Джонсон проанализировали около 10 000 полных циклов сексуальных реакций и пришли к революционным выводам: большинство женщин способны испытывать оргазм, сексуальное наслаждение и удовлетворение женщины не зависит от размеров пениса мужчины, гораздо важнее предварительная стимуляция.

Начиная свои исследования, Мастерс и Джонсон преследовали в основном медицинские цели – они хотели, изучив нормальную сексуальность здоровых людей, разработать методики лечения сексуальных расстройств. Однако (и это неудивительно) их исследование имело большое значение для общества. Женщины утвердились во мнении, что фригидность является досадным отклонением, а не следствием анатомических и физиологических особенностей женского организма, и стали активно добиваться равного наслаждения в постели, заявили, что они тоже имеют право на оргазм, а впоследствии – что они само отвечают за реализацию этого права на практике. При этом, если частота и яркость сексуальных переживаний не соответствовали заявленному эталону, женщины часто обзаводилась комплексом неполноценности. В свою очередь, многие мужчины избавились от комплекса по поводу размеров пениса и начали комплексовать по поводу недостаточного владения сексуальной техникой и преждевременной эякуляции. «Стиль сексуальной жизни» претерпел серьезные изменения. А работа Мастерса и Джонсон стала классикой, без ссылки на которую не обходится ни один учебник сексологии, ни одна монография или популярная статья, освещающая вопросы человеческой сексуальности с той или иной точки зрения.

Нечто подобное происходило в Европе в 1770–1830-х годах. Разумеется, речь шла пока не о сексуальности, а просто о любви супругов друг к другу. И тем не менее изменения были революционными. Отныне, благодаря трудам романтиков, любовь открыто провозглашалась целью и основной составляющей брака. Позже культурологи напишут: «брак по любви возник в конце XVIII века, и весь XIX век был временем его распространения и развития».

У нас есть возможность оспорить этот тезис. Мы знаем доподлинно, что с самых древних времен супружеская любовь считалась одной из основных добродетелей и радостей, доступных человеку. Однако до последней трети XVIII века любовь была личным делом семейной пары и во многом действительно делом случая. Если речь шла о браке по любви, то обычно подразумевалась необходимость официально узаконить уже существующую любовную связь. Благоразумные и хладнокровные скандинавы, например, называли такой брак «браком из похоти» и полагали, что ни к чему хорошему это не приведет.

В XVIII и в XIX веке, как и в прошлые века, большинство браков, особенно в среде дворянства и буржуазии, заключались из финансовых соображений. Однако отныне вступающие в брак мужчины и женщины открыто объявляли о том, что намерены достичь со временем в браке полного согласия, гармонии и нежной душевной привязанности. Супружеская любовь из случайного выигрыша в лотерее жизни становилась бонусом, ради обладания которым молодые супруги были готовы потрудиться. Более того, совместный поиск супружеской гармонии был связан в их сознании с поиском духовного совершенства, саморазвитием, самовоспитанием. Для того чтобы добиться этого, супруги читают друг другу «серьезные книги», занимаются совместным изучением истории, предпринимают познавательные путешествия и «паломничества» в Италию и Грецию, увлекаются живописью, создают литературные и художественные салоны. Мужья посвящают жен в секреты своей профессии (к примеру, муж-юрист дает жене уроки права, муж-поэт становится ментором и даже рекламным агентом жены-поэтессы или писательницы), поощряют их интерес к благотворительной деятельности. «Невозможно не увидеть той интеллектуально-душевной и эмоциональной связи, которая существует между супругами… Они любят друг друга, они близки друг другу, но они вполне осознанно „работают“ над собой и над своими отношениями: брак как „работа“ – это ново. В такого рода отношениях могли теснейшим образом переплетаться интенсивный диалог, взаимопонимание и задушевность, с одной стороны, и подчинение и неравенство – с другой», – пишет Анне-Шарлотт Трепп, немецкий историк, исследовавшая взаимоотношения между мужчинами и женщинами в среде немецкого бюргерства в интересующую нас эпоху, автор книги «Мягкая мужественность и самостоятельная женственность. Женщины и мужчины в среде гамбургского бюргерства, 1770–1840».

Для подтверждения своей теории она приводит выдержки из писем, дневников и автобиографических текстов жителей Гамбурга – в основном коммерсантов и их невест и жен. Вот одна из таких выдержек – письмо Марианны Бауэр, 19-летней дочери гамбургского купца, своему жениху – 33-летнему историку, архивариусу и секретарю городского сената Гамбурга, написанное в апреле 1827 года незадолго до свадьбы. В период помолвки Марианна допустила какую-то ошибку в светском общении, и Иоганнес сурово ее разбранил. В ответ она пишет:

«Ах, Иоганнес, и стало мне тут вдруг тяжело на сердце при мысли о том, каково же мне будет дальше, когда я буду вся в твоей власти, если ты когда-нибудь действительно найдешь повод для неудовольствия. Со вспыльчивыми людьми я всегда совершенно робею, потому что они не слушают никаких оправданий и ни с кем не считаются. Этим ты вселяешь в меня страх, а не доверие, и в твоем присутствии я всегда буду скованнее… Милый, дорогой Иоганнес, не обижайся на меня, что я пишу тебе так откровенно, я только потому и могу так писать, что бесконечно тебя люблю и хочу сделать подлинно счастливым, ведь жена, которая тебя боится, которая не к тебе питает самое большое доверие на земле, тебе наверняка не нужна».

В комментарии к этому письму госпожа Трепп замечает: «Показательна та амбивалентность – с нынешней точки зрения, – которая была свойственна ее представлениям о браке и ее пониманию своего положения по отношению к будущему супругу. С одной стороны, она видела себя в будущем совершенно в его власти, с другой же стороны, она и в браке хотела иметь возможность оставаться вполне самой собой». С этим замечанием не поспоришь, но я хочу обратить внимание на другое – на то, с какой легкостью и непринужденностью Марианна воспроизвела чеканную формулу, которая кажется ей самоочевидной и не нуждающейся в дополнительных доказательствах: