Юрий Мажарцев - Дембельский альбом

 Посудите сами. В заведовании механиков находится сердце парохода - его двигатели, без работы которых он мертв. А кроме того - все системы обогрева судна в высоких широтах и охлаждения - в низких; хранение продуктов в холодильниках; мытьевая и питьевая вода; все электроснабжение, и, наконец, бесперебойная работа всех пароходных гальюнов - кто не знает, так на флоте называют туалет. У кого-то из морских классиков, есть фраза: …это звонкое, как колокольчик, матросское слово гальюн. Проще говоря, все системы жизнеобеспечения судна в руках деда. Все удобства и весь уют. И, естественно, на всех здесь угодить невозможно. Всегда найдутся недовольные тем, что в тропиках из каютного кондиционера дует горячий воздух, а в Северном море - холодный. Или кого-то может не устроить график подачи воды для мытья. Претензии, естественно, к деду. Поэтому механики всегда стоят в оппозиции ко всему экипажу. Когда начальники служб собирались в море на мосту на различные совещания, стармех всегда заклинивался спиной в угол ходовой рубки, словно готовился отражать нападение большого количестве врагов. Наверное, это было уже рефлекторное действие.

 Постоянные претензии, обвинения и жалобы со стороны моряков на плохие условия жизни и быта неизбежно влияли на характер деда и его подчиненных. Они становились сварливыми, готовыми к ежесекундному отпору по любому вопросу. Один наш штурман говорил, что механиков говнистости учат еще в училище.

 Самые яркие воспоминания оставил у меня дед с теплохода «Аджария» капитан второго ранга Колесник. Он всегда стоял насмерть за интересы своей части. Всегда умел доказать, что собеседник сам дурак и ничего не умеет, особенно пользоваться краном в душе или кондиционером в каюте. А таким и воду давать не стоит.

 Помню, что дед, подобно многим украинцам, был убежденным антисемитом. Он, например, утверждал, что евреи-архитекторы специально строят в новых районах дома по основной розе ветров. Поэтому в них всегда холодно. Это делается с целью уничтожения русской нации под корень путем вымораживания. Спорить с ним было бесполезно. Еще он очень любил розыгрыши. Однажды он разыграл мичмана Леху, обмерив его тело и убедив, что, по словам доктора, дела мичмана очень плохи.

 А еще стармех был крупнейшим спиртовладельцем на пароходе, хотя количество спирта на душу личного состава в службе у доктора было больше.

Служба связи. Радисты

 Русский язык очень многозначен. Недавно одна телепродюссер рассказала, что она сделала заказ на установку двери с кодовым замком в подъезде. В назначенный срок к ней в дверь позвонил мужчина в рабочем комбинезоне, и когда она открыла, он поздоровался и спросил буквально следующее:

 - Подъезд з а к а з ы в а л и ?

 Продюссерша шарахнулась, было, в сторону, но потом сообразила, что это не убийца-заказник, а всего лишь пришли устанавливать дверь в подъезд.

 Таким же многозначным был и плакат на переборке в радиорубке, изданный отделом наглядной агитации Воениздата: матрос с дебильно-угрюмым лицом, в наушниках, на фоне бушующего моря призывал: За связь без брака! Радисты почитали это своим главным лозунгом.

 Я помню, что командир судовой части связи Вова Поботаев всегда умел блестяще объяснить, почему связь плохая. У меня сложилось устойчивое впечатление, что весь путь наших пароходов пролегал через сплошные радиоямы. Именно там мы и оказывались, когда надо было срочно связаться с Родиной. При этом все командиры Вову, по-моему, боялись. Его служба была единственной, в которой служили матросы срочной службы. Их было четыре человека, и Вова почитал себя самым военным на борту, в отличие от всех нас, у которых в подчинении были только гражданские специалисты. Поэтому Вова был слуга царю и отец солдатам. Всякую попытку обвинить его моряков в чем-либо он воспринимал как личное оскорбление, каменел лицом, стекленел взглядом и сурово спрашивал:

 - Вас что-то не устраивает в моей работе?

 Тон вопроса был таким, что язык присыхал к гортани, и было ясно, что он будет биться до последнего патрона. Поэтому все сразу соглашались, что их все устраивает. Даже командиры.

Штурманская боевая часть

 Штурманы или, как чаще с легкой руки Петра I - штурмана, являли собой белую флотскую кость и голубую кровь со времен открытия Навигацкой школы. Когда-то, в Морской кадетский корпус принимали только детей знатных дворянских фамилий. Этим подчеркивалось, что только офицеры, получившие навыки кораблевождения, могут впоследствии стать крупными флотскими начальниками, в отличие от разных там докторов и механиков. Эти славные традиции Высшего Военно-морского училища имени Фрунзе (ВВМУ) - бывший Морской кадетский корпус, пронесло сквозь все бури революции, социализма и даже перестройки.

 Постоянно действующим штурманом на этих страницах будет Сева, яркий продукт ВВМУ имени Фрунзе.

 Еще в годы учебы в Военно-медицинской академии у нашего взвода был офицер- наставник, все наставничество которого сводилось к байкам о службе на корабле. Капитан первого ранга Вячеслав Абросимов был выпускником самого престижного в те годы ВВМУ имени Фрунзе, которое выпускало штурманов - будущих командиров кораблей и командующих флотами. Он очень гордился тем, что принадлежит к командной касте, и говорил об этом так:

 - Мы, на х… б…, штурмана, б… - флотская, б…, интеллигенция, на х… б…! Не какие-нибудь, там, на х… б…, маслопупы. У нас, на х… б…, всегда белые манжеты. Мы папочку под мышку, на х… б…, манжетики поправили и домой, всегда, б…, чистенькие, всегда, на х… б…, с манжетиками.

 Потом он снисходительно смотрел на нас и добавлял, разрешая и нам принадлежать к какой-то части флотской, на х…, б…, интеллигенции, б…:

 - Ну, доктора, на х… б…, тоже вроде интеллигенции, б…, на флоте, поэтому мы с ними, обычно, на х… б…, дружим.

Об особенностях флотской речи

 Автор одной из юморесок в исполнении Ефима Шифрина предполагает, что после распада Советского флота на флота бывших союзных республик, а ныне независимых государств, моряки не перестанут понимать друг друга, потому что будут общаться на объединяющем флот языке - матерщинном. И он попал в самую точку. Действительно, как только морской волк попадает в привычную корабельную среду, речь его приобретает некоторые специфические черты. В ней появляется множество слов, которые принято относить к разряду непечатных.

 На Камчатке, в поселке Рыбачий (но не где скалистые горы, тот на Севере), я впервые начал постигать многие яркие обороты флотской командной речи.