Юрий Удовенко - Зазеркалье: авторитет законов или закон «авторитетов»

А между тем КГБ Татарстана по этим «законам» не «закрыл» ни одного человека. Но, тем не менее я не пропускал ни одной возможности пообщаться с «авторитетами», задержанными милицией.

В тот период «взрослые» гэсовские бандиты притащили в Челны уголовника по кличке Чиж и представили его местной братве как законника,[32] назначенного воровской сходкой «смотрящим» за нашим любимым городом. На что рассчитывали урки[33] этой дезинформацией?! Было ясно, как белый день, что Чиж не вор, а самозванец. За это братва тоже может спросить.

Понятное дело, не успел Чиж осмотреться в городе, как мой друг Виктор Баженов[34] «приземлил» его в Комсомольском РОВД, где и состоялось наше рандеву.

Представившись, я поинтересовался — действительно ли собеседник является «законником»? По-моему, Чиж был польщен вниманием чекистов к его персоне и без тени смущения подтвердил свой воровской статус.

После непродолжительной беседы на отвлеченные темы, убедившись в том, что психологический контакт установлен, я спросил Чижа:

— Ты на самом деле считаешь благом для нашего города установление здесь «воровских» порядков?

Будучи увлеченным своими бредовыми идеями о «воровском братстве», Чиж стал доказывать мне, что творящийся в городе беспредел молодежных группировок можно локализовать только «воровской справедливостью» и «житием по понятиям»[35] .

— Ну хорошо! Объясни, в чем преимущество твоих «понятий»?

— Да в том, что все будет по-честному, по-человечьи, по справедливости, по-божьему!

— Это как? Ну, растолкуй мне твои «понятия». Чтобы я мог понять, какая жизнь впереди маячит.

— Да все очень просто! Воровские понятия каждый босяк с малолетки знает как Отче наш: к «куму»[36] е ломиться, не петушиться[37], мужика[38] не обижать, с хаты[39] не бежать, у своих не крысятничать[40] , самому жить и другим не мешать! Братве на зону[41] грев[42] гнать, ну и так далее! С чем вы не согласны?

— Да как сказать?! Нужно подвести все твои понятия под единый знаменатель, чтобы мы говорили на одном языке. Кстати, «куму стучать» — понятное дело. А вот как нужно поступить по твоим понятиям, если пацану станет известно, что жулик[43] накосорезил[44]? Нужно об этом пахану[45] стучать[46] или нет? Как ни крути, а все равно «стук».

— По идее, конечно, пацан обязан рассказать все пахану. Если он утаит, то разделит косяк[47] с провинившимся, и за это его спросят в полный рост.

— У вас все как в армии! — усмехнулся я.

Чиж не обратил внимания на эту остроту и продолжал:

— Тут многое зависит еще от того, как пацан преподнесет известные ему факты, и сможет ли он доказать свою предъяву[48]. За необоснованные обвинения тоже спросят. И вообще: как пахан посмотрит. Даже если пацан скажет правду, пахан может посчитать, что сделано это не от чистого сердца, а как интрига. Разных заморочек много. Вор будет разбираться в каждом конкретном случае, мотивировать свое решение понятиями.

— Словом, если пацан, грубо говоря, хреново подстрижен, то даже если он пахану правду стукнет, с него могут спросить за интригу? А если промолчит — с него спросят за укрывательство косореза? Веселые у вас нравы!

— Туфта[49] все твои «понятия»! — продолжил я. — Возьмем, к примеру, «петухов». Педераст — каста презренная? Так?

— Ну, так, — ответил Чиж, не понимая в чем подвох.

— А на зоне в педерасты кто производит? Вертухаи[50] или опера? Или, может, сам «хозяин»[51] в этом участие принимает? Сами же уркаганы педерастов производят! Или не так?

— Ну, так!

— Так вот и выходит, что все они педерасты, только одни активные, а другие — пассивные! Но те и другие — пе-де-рас-ты! А как же твой принцип «не петушись»? Вот и выходит: за один и тот же содомский грех один герой, а другой — презираемый! Как-то, любезный, нелогично получается. Вот и вся твоя воровская мораль. Не получается пока у нас общего знаменателя...

Немного помолчали. Чижу нечего было возразить.

— Вот ты говоришь, что мужика обижать нельзя. Так? — продолжал я, словно гвозди в крышку гроба, вколачивать в его башку свои доводы.

— Ну, так.

— И ты как «вор» будешь эту заповедь блюсти?

— Конечно, буду! Мужик — это святое! На нем — не только зона, на нем вся Рассея держится!

— Ха-ра-шо! Вот мужик-работяга с завода с получкой идет. Его пару твоих уркаганов на гоп-стоп[52] поставили и карманы облегчили... По зоновским меркам урки у мужика его пайку честно заработанную отобрали и на голодуху обрекли... Разве это по понятиям? Мужик ведь! А урки его обидели. Что он жене с детями малыми скажет? Что ты, как «вор», можешь сделать?.. Построить уркаганов и сказать, чтобы они мужику свою файду[53] вернули? Они тебе скажут: «Ты че, мент, что ли? Мы, честные бродяги[54], лоха[55] «на гоп-стоп» взяли, в общак по понятиям доляну отстегнули. С какого боку мы должны бабки[56] мужику возвращать? А ту долю, что в общак сдали, мы как мужику возвращать будем? Ты, Чиж, нам ее вернешь, что ли?» Вот и все твои «воровские» понятия закончатся.

Чтобы восстановить справедливость, что ты можешь сделать? По понятиям — ничего! А по жизни — можешь мне шепнуть: «Начальник, вот эти вот воровайки у мужика пайку сперли. Отбери у них неправедно нажитое, верни мужику, восстанови справедливость».

— Так-то оно так, но что-то не так... По понятиям «куму» стучать — западло[57] !

— Так я ж не «кум» ментовский, я чекист конторский! Рамсуй[58] понятия!

Чиж криво усмехнулся:

— Вот вы говорите: «Я опер не ментовский, а конторский». А ведь все одно, со стукачами[59] общаетесь. Сейчас в газетах и книжках пишут, как ваши «конторские стукачки» честный люд присаживали. Ментам до вашего — еще жить да жить! А ведь Иудин грех никто не отменял! Если «стукач» — Иуда, то опер кто?

— Уважаемый! Ты Иуду сюда не плети. В Евангелие от Матфея сказано, что Иисус Христос был послан Господом Богом нашим принести в мир искупление Греха через Покаяние, всеобщую Любовь, Равенство и Братство. Это учение Христа подрывало устои «богом избранного народа иудейского». «Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника по имени Каифы и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить. И тогда один из двенадцати апостолов, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников, и с того времени он искал удобного случая предать Его».