Карл VII. Жизнь и политика - Филипп Контамин
Однако французская сторона не теряла надежд на семейное и национальное примирение, поэтому была организована встреча на высшем уровне между Дофином и герцогом Бургундским. Карл и Иоанн, прибыв из Мелёна и Корбея соответственно, встретились, 8 и 11 июля 1419 года, недалеко от Пуйи-ле-Фор, в Понсо-Сен-Дени, деревушке в современной коммуне Вер-Сен-Дени. Оба принца, в присутствии Филиппа де Коэткиса, нового епископа Сен-Поль-де-Леон (Бретань), назначенного Папой Мартином V, торжественно поклялись в соблюдении мира[58]. В Корбее 13 июля они даже разделение между собой облатку, которой должны были причаститься. Мир заключенный в Пуйи был ратифицирован Карлом VI в Понтуазе 19 июля, а в Париже в честь этого пропели благодарственный Te Deum. Однако, поскольку ничего толком решено не было, была запланирована новая встреча, на этот раз в Монтеро. Вероятно, герцог Иоанн считал, что его первой и главной задачей является вернуть Дофина к родителям. Разлученный со своим арманьякским окружением, он мог одуматься и согласиться, в обмен на несколько уступок его самолюбию, присоединиться к партии бургиньонов.
Согласно отчету Ренье де Булиньи, назначенного Карлом военным казначеем, костяк командного состава армии дофинистов составляли следующие лица: Танги дю Шатель, рыцарь-баннерет; Арно Гийом де Барбазан; Пьер де Рошфор, сеньор де Рье; Луи де Кюлан, рыцарь-баннерет; Обер Фуко, рыцарь-баннерет; виконт Нарбонский; Роберт де Бракмон, адмирал Франции; Луи де Шалон, граф де Тоннер; Жан де Торси, рыцарь-баннерет, Великий магистр арбалетчиков Франции; Жоффруа, виконт де Рошешуар, Филипп де Леви, Гийом де Мейон, Жан де Гравиль и, наконец, Филипп, граф де Вертю, средний сын Людовика Орлеанского, рыцарь-баннерет, о котором, 2 мая 1419 года, сообщалось как о лейтенанте и генерал-капитане короля в Пуату и Гиени[59] и "при осаде Партене" в июле[60]. Но могло ли все это сравниться с грозной английской военной машиной? Осмелится ли кто-нибудь противостоять победоносному Генриху V?
И все же епископ Парижский Жерар де Монтагю, отмечая "великое запустение и весьма плачевное состояние этого королевства" из-за "разделения", которое привело к тому, что, вопреки Богу, закону, вере и королевскому величию, в нем появились "измена, проклятия, убийства, кражи, святотатства, похищения людей и другие преступления и злодеяния", не отчаивался в успехе борьбы за королевство. Он намеревался добиться "доброго мира, ожидаемого добрым народом Франции", изгнать англичан из королевства, "к их великому позору", добиться примирения Дофина, "единственного сына и единственного наследника короля", с городом Парижем, поскольку, по его словам, Карл, забыв все обиды и был готов "оказать парижанам свое благоволение". Для этого добрый прелат предложил им свои услуги "как их епископ и пастырь"[61].
Встреча в Монтеро: преступление и ошибка
К 11 августа Иоанн Бесстрашный прибыл в Труа в сопровождении короля и королевы. 24 августа Дофин остановился в замке Монтеро. Не без подозрений, поскольку распространялись тревожные слухи, герцог 28 августа продвинулся к Брей-сюр-Сен. После переговоров были приняты меры по организации встречи. По взаимному согласию было решено, что герцог остановится в замке, а Дофин в Море-сюр-Луан. Затем, в оговоренное время, встреча состоится на мосту в Монтеро, внутри огороженного частоколом участка, "парка", с дверьми с каждой стороны. Каждого принца должна была сопровождать свита из десяти человек.
То что произошло на мосту Монтеро можно рассматривать с трех сторон: во-первых, как все происходило на самом деле; во-вторых, какие версии были выдвинуты свидетелями; и в-третьих, как эти версии были восприняты различными слоями общества.
В воскресенье утром, 10 сентября, Дофин покинул Море-сюр-Луан и перебрался в Монтеро в дом рядом с мостом. В это же время герцог со свитой покинул Брей-сюр-Сен и остановился в замке, где и отобедал (примерно в 10 или 11 часов утра). Был составлен список, содержащий имена двадцати человек, которые должны были сопровождать двух принцев. Им разрешалось иметь при себе мечи и одеть хауберки (длинные кольчуги). Забегая вперед, можно сказать, что это было тревожным предзнаменованием.
Сохранился акт Дофина от 10 сентября в котором он заявляет, что желает сохранить мир и объявить о всеобщей отмене всех дел, "возникших по случаю прежних раздоров"[62], но был ли зарегистрирован этот акт указанным числом или это произошло 18 сентября, уже после убийства?
Во второй половине дня того же 10 сентября первыми, кто вошел в "парк" через свою дверь, были Дофин и его люди. Дверь за ними тут же закрыли. Затем герцог и его свита вошли через другую дверь, которая также была немедленно закрыта. Подойдя к Дофину герцог почтительно преклонил перед ним колено (как того требовали приличия) и предложил свои услуги, заявив, что не заключал никакого союза с англичанами. Дофин спросил Иоанна о причинах его задержки с приездом. Герцог ответил уклончиво и призывал принца вернуться к отцу. Зная, что это было приглашением в ловушку, Дофин отказался. Тон беседы стал накаляться. Бургундцы сделали вид, что готовы обнажить мечи, возможно, включая самого герцога. Свита дофина заставила их отступить. Раздался крик "Тревога! Тревога!". Вопреки ожидаемому, дверь в "парк" открылась только со стороны Дофина. Сторонники Карла бросились ему на помощь. Герцог был убит на месте, Аршамбо де Фуа, сир де Навель, был смертельно ранен, остальные были взяты в плен. Среди последних был Карл де Бурбон, граф Клермонский, который затем перешел на сторону Дофина и 21 августа 1420 года был назначен генерал-капитаном Лангедока и Гиени за рекой Дордонь. Среди убийц герцога Иоанна были Танги дю Шатель, Гийом д'Авогур, бальи Турени, Пьер Фротье, конюший, и, что особенно важно, три бывших приближенных герцога Людовика Орлеанского, Роберт де Лере, Гийом Батайе и Гийом, виконт Нарбонский. Согласно хронике, сочувствующей Дофину, причина, по которой бургундцы не бросились в "парк" сразу после начала потасовки, заключалась в том, что они думали, что Карла хотят предать смерти. Поэтому все в происшествии в Монтеро было случайным, никакого умысла не было, по крайней мере, со стороны Дофина, и это по двум правдоподобным, хотя и спорным причинам. Поскольку ситуация складывалась как раз в пользу Карла, зачем было торопить события? И, если бы существовал умысел, дофинисты зная, что произойдет, в частности, могли бы немедленно попытаться захватить короля, королеву и принцессу Екатерину находившихся в Труа, и благодаря внезапности и возникшей сумятице им бы это вполне могло удасться (но при этом они расписались бы в заранее подготовленном преступлении).
С другой стороны, в Париже говорили, что убийство стало результатом давнего заговора. Горожане, которые в надежде на мир на время отказались от "креста Святого Андрея", символа верности бургиньонам, немедленно вернулись к его ношению[63].
Факт остается фактом: убийство на мосту Монтеро для дофина имело тяжелые последствия и он как говорили, был этим "очень недоволен". В тот же день Карл написал, что произошедшее было спровоцировано возмутительными словами герцога, и, что тот даже положил руку на эфес меча. На
