Че, любовь к тебе сильнее смерти! Писатели и поэты разных стран о Че Геваре - Александр Иванович Колпакиди
Однако до этого Эрнесто Че Геваре предстояло еще раз побывать в Советском Союзе (ноябрь 1964 года), где он вместе с Юрием Гагариным основал Общество советско-кубинской дружбы и где к этому моменту на посту генерального секретаря Н.С. Хрущева сменил Л.И. Брежнев.
Затем он в качестве официального представителя революционной Кубы 11 декабря 1964 года выступил на Генеральной Ассамблее ООН в Нью-Йорке с речью, в которой обличил преступления американского империализма и поддержал «освободительные войны» в Латинской Америке, Азии и Африке.
«Жестокость империализма – жестокость, которая не знает пределов и не признаёт национальных границ, – сказал Че. – Зверства США равнозначны зверствам гитлеровских армий, равнозначны зверствам бельгийских парашютистов или французского империализма в Алжире. Поскольку суть империализма заключается в превращении человека в животное. Кровожадное животное! …Следует со всей ясностью установить, что правительство Соединенных Штатов не является защитником свободы, а скорее увековечивает эксплуатацию и угнетение многих народов мира и многих из своих собственных граждан».
Комментируя взрыв снаряда, с помощью которого кубинские контрас пытались убить Че, когда он находился в зале заседаний ООН, команданте заметил: «Что же, это придало моему выступлению особое звучание».
Че побывал в ряде стран Африки и Европы, а также в Китае.
25 февраля в Алжире он произнес свою знаменитую речь, в которой призвал социалистические сверхдержавы бескорыстно поддержать освободительные движения в странах третьего мира, в частности, «безвозмездно и в любых количествах» делиться оружием «с теми народами, которые попросят об этом, сообразно своим нуждам и возможности доставки оружия».
Это было его последнее выступление на публике. «Его последняя пуля», как иногда именуют эту речь в разговорах между собой кубинцы…
Итак, несмотря на собственные сомнения в надежности конголезских лидеров и на недостаток информации о реальном положении дел в Конго, Эрнесто Че Гевара теперь должен был лично явить пример «пролетарского интернационализма». Кроме того, разгоревшаяся в Конго война обещала стать бесценным опытом для его бойцов, а также надежно законспирировать тех из них, кому предстояло затем отправиться вместе с команданте в Южную Америку.
Часть 6
Конго
На рассвете 1 апреля 1965 года из дома в Гаване, где Че Гевара прожил несколько лет, вышел гладко выбритый мужчина в очках. Звали его Рамон Бенитес. Даже близкие друзья и собственные дети не смогли узнать в этом солидном господине команданте Эрнесто Че Гевару.
«Я оставил позади почти одиннадцать лет работы бок о бок с Фиделем во имя кубинской революции, счастливый дом – насколько можно назвать домом место, где живет революционер, преданный своему делу, – и выводок ребятишек, которые почти не видели отцовской любви. Начинается новый цикл», – писал он позже, осмысляя свой конголезский опыт.
Как уже было сказано, в целях конспирации команданте Че Гевара практически до неузнаваемости изменил свою внешность.
Следует подчеркнуть, что Че не просто оставлял Кубу – он сжигал за собой все мосты. Он принял окончательное и бесповоротное решение – и, как и было всегда, – ничто в мире уже не могло заставить его действовать иначе.
Он оставил прощальные письма – своим родителям, детям и, конечно же, Фиделю. В этом послании команданте Че Гевара подводил итоги их совместной борьбы и работы, с нежностью вспоминал их первую встречу, благодарил Фиделя и народ Кубы, «который принял его как сына», и одновременно отказывался от всех занимаемых им на Острове Свободы официальных должностей и снимал с руководства Кубы ответственность за свои дальнейшие действия.
Всем остальным, в том числе Ильде, он сказал, что «едет за город рубить сахарный тростник». Он обещал навестить ее, «когда вернется с добровольческих работ». Но ни Ильда, ни Ильдита так больше никогда его и не увидели…
С первых дней в Конго Че понял, что повстанцы плохо организованы и не имеют толкового руководства. Отсутствие в их рядах дисциплины, неумение обращаться с оружием и широкое распространение самых диких суеверий довершали нерадостную картину. «Довольно весело он (представитель конголезского командования) объяснил мне, что для них самолеты не являются чем-то серьезным, поскольку у них есть дава – зелье, делающее их неуязвимыми для пуль».
Ища применение своим силам в ожидании приказа о наступлении, Че принял участие в работе повстанческого госпиталя, а спустя некоторое время и сам слег с тяжелой лихорадкой, сопровождавшейся бредом.
В середине мая пришло трагическое известие из Буэнос-Айреса: в возрасте 58 лет его мать Селия де ла Серна скончалась от рака. «Она так и не прочитала мое прощальное письмо, которое я оставил в Гаване для них с отцом», – с горечью констатировал Че Гевара.
Конголезское командование долгое время не давало санкции на какие-либо серьезные действия, а когда они все же начались, последовал полный провал: конголезцы не проявляли стремления вступать в сражение, считая, что кубинцы все сделают за них. В то же время правительственные войска начали продвижение вглубь повстанческой территории.
К концу лета Че окончательно укрепился в мысли, что если не произойдет чего-то такого, что резко повысит боеготовность повстанцев, то они обречены, и откровенно сказал об этом своим кубинцам.
Фидель продолжал отправку в Африку добровольцев, между тем как Че пытался организовать обучение местных повстанцев, а затем, убедившись в их полной безнадежности, – рекрутировать бойцов из числа местных крестьян, чтобы создать из них отдельную боевую колонну под своим личным командованием.
Однако положение всего конголезского народно-освободительного движения стремительно ухудшалось, и вскоре стало ясно, что уже никакие усилия не могут его исправить. Кроме того, в начале ноября власти Танзании приняли решение прекратить помощь повстанцам. «Это был смертельный удар по агонизирующей революции», – писал Эрнесто Че Гевара.
В это время он получил письмо Фиделя, в котором старый товарищ по оружию давал ему полную свободу действий и предлагал любую возможную помощь, которую Че сочтет необходимой. Также Фидель пытался успокоить Че, предлагая вернуться на Кубу или переместиться в другое место. «Мы поддержим любое решение, какое ты примешь. Не дай уничтожить себя», – заканчивалось послание Фиделя.
После провала операции в Конго Че пришлось провести несколько месяцев в квартире в здании кубинского посольства в Дар-эс-Саламе.
В начале января 1966 года туда удалось переправить Алейду, и в течение следующих полутора месяцев супруги жили, никуда не выходя, в крошечной квартирке, состоящей из комнаты, «в которой мы спали, ели и занимались, и ванной, где Че проявил несколько фотографий, которые он сделал своей
