Василий Аксенов - «Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)
Сегодня я получила из Ленинградской областной милиции бумажку, что мне разрешена прописка в любом районе Ленинградской области. Я подавала заявление секретарю Обкома Ленинградского, а он же переслал его в милицию, и вот результат. Так что теперь можно подумать о том, чтобы присмотреть что-либо подходящее в окрестностях Ленинграда. Наверно, самое подходящее будет Сестрорецк или Пушкин. Мне бы хотелось Териоки, но Наташа писала, что там нельзя. Вот ты как-нибудь в воскресенье съезди с товарищем в Пушкин и посмотри, нет ли там какого-нибудь подходящего продающегося домика или полдомика. Опиши, какая там природа, какая обстановка. Вообще напиши свое мнение по вопросу о том, где лучше купить. Раз уж теперь у нас есть разрешение на прописку в Ленинградской области, то там, видимо, и придется устраиваться. <…>
Магадан все пустеет. Очень многие знакомые уже уехали, некоторые уезжают в 57 году. Я тебе, кажется, писала, что Гертруда получила письмо от Анны Зегерс[60] (это ее близкая подруга) и вызов от союза писателей Германии. Скоро она уезжает в Берлин, и я уже имею ее приглашение в гости, которым не премину воспользоваться, как только это будет возможно.
Отец Юрки Акимова[61] написал письмо Антону Яковлевичу. Они живут у Юрки, который построил для всей семьи прекрасный финский домик. Старики очень довольны, просто не нарадуются.
Недавно здесь была катастрофа на море: разбился катер и хоронили 12 молодых моряков. Я с ужасом думала в это время, какой опасный путь ты себе избрал в погоне за приключениями и ощущениями.
Пиши мне иногда и не по поводу денег, а просто так, чем очень обяжешь любящую тебя (несмотря ни на что)
твою маму.
Евгения Гинзбург – Василию Аксенову
Магадан. 24 ноября 1956 г.
Дорогой Васенька!
<…> Очень хорошо, что ты удачно съездил и хорошо провел праздники. Больше всего меня порадовало твое сообщение, что ты стал хорошим. Хотя и раньше такие широковещательные сообщения уже бывали и не подтверждались фактами, но мне почему-то хочется надеяться, что на этот раз – это уже всерьез. В самом деле, если бы ты и дальше оставался таким же, то это уже стояло бы на грани ненормальности, так как твои сроки «для безумств юности» явно истекают. Как-никак дело идет к четверти века, и пора занять свое прочное место в жизни.
Твое подробное сообщение о Кире[62], описание ее и ее родных, а также заявление о том, что тебе без нее плохо, а с ней хорошо, я рассматриваю как прелюдию к более серьезному разговору.
Должна сказать, что у меня к этому двойственное отношение. С одной стороны, я на нее несколько обижена. Ведь, насколько я понимаю, ваши отношения в основном сложились еще тогда, когда я была в Москве. Я просила тебя зайти с ней вместе, хотела с ней познакомиться, но она не сочла нужным это сделать. Конечно, мне будет очень больно, если она и при дальнейшем развитии ваших отношений будет меня игнорировать. Ведь у меня никого, кроме тебя, не осталось, поэтому твоя жена должна стать для меня дочерью.
С другой стороны, я ничего не имею против того, чтобы ты сейчас женился, так как время для этого подошло. И если, действительно, она тебе так дорога и такая хорошая девушка, как ты пишешь, да еще из вполне порядочной семьи, то почему бы именно ей и не стать твоей избранницей. Плохо будет, если ты уж очень долго будешь оставаться в одиночестве. Тут есть опасность, что за порогом юности человек становится уж чересчур рационалистичным и разборчивым, да так и застрянет на положении старого холостяка, а это скучно и противоестественно. Даже если ты поедешь на корабле (чего я особенно не хотела бы сейчас в связи с последними событиями[63]), то ты ведь будешь каждые два-три месяца попадать домой, а она в это время кончит институт. В общем, трудно советовать за глаза, но мое отношение к этому скорей сочувственное.
Не совсем я поняла, какая работа тебе предстоит зимой. Что такое СЭС? Санитарно-эпидемическая станция, что ли?
Наташа мне даже не сообщила, что она устроилась на работу, пусть хоть с небольшой нагрузкой. Только из последнего ее письма, полученного вчера, я узнала, что она работает в Герценовском[64].
Я работаю сейчас так много, что даже свыше сил. Дело в том, что в результате отчетно-выборного собрания я оказалась секретарем нашей партийной организации. Обстановка так сложилась, что отказаться было нельзя. И вот сейчас, после двадцатилетнего перерыва, приходится заново привыкать, хоть и не к очень масштабной, но все же партийной работе. Школа у нас большая. Педагогический коллектив около ста человек, да учеников около двух тыс. И обо всем этом я должна теперь день и ночь думать. Нагрузка у меня на этот месяц тоже увеличилась, имею сейчас 26 ч. в неделю. Очень много тетрадей. Кроме того, я пару раз писала опять в «Учительскую», выступала с двумя большими лекциями на школьные темы по нашему магаданскому радио, пишу брошюру по заказу нашего областного института усовершенствования учителей на тему «Изучение языка художественных произведений в старших классах средней школы». Одним словом, энергично «фукцирую»[65]. Выбрали меня и делегатом на городскую партийную конференцию.
<…>
Антон Яковлевич стал немного лучше себя чувствовать после перехода на пенсию. Ходит в кино, как нанятый, иногда по два раза в день. Вообще выглядит страшно паразитическим элементом на фоне моего неустанного праведного труда.
Читал ли ты в «Новом мире» роман «Не хлебом единым»[66]? Каково? А стихи Кирсанова в 9-м номере?
Вчера смотрели «Джузеппе Верди»[67]. Понравилось.
Очень огорчают последние международные события. Как противно, что снова льется кровь![68] В течение всей моей несчастной жизни я вижу это и никак не доберусь до своей тихой пристани.
Но я все-таки не теряю надежды на то, что положение благополучно разрядится.
<…>
Крепко тебя целую.
Твоя мама.
Евгения Гинзбург – Василию Аксенову
Магадан. 20 марта 1957 г.
Дорогой Васенька!
Поздравляю тебя с новым этапом твоей жизни и от души желаю, чтобы твой, так молниеносно заключенный, (при содействии телеграмм-молний) брак не оказался молниеносным. Кроме шуток, я, как человек, испытавший на себе, как тяжелы разводы, как они опустошают душу, от души желаю, чтобы твой союз с Кирой был счастливым и прочным.
Мое отношение к этому факту двойственное. С одной стороны, я этого желала, так как вообще считала, что тебе пора иметь семью, чтобы кто-то, более для тебя дорогой и влиятельный, чем я, останавливал тебя в твоих увлечениях, делал тебя более разумным и осмотрительным. Кроме того, по тем немногим отзывам, которые я имела о Кире от тебя и от Наташи, а также, если хочешь, по анкетным данным, я считала, что она – подходящий для тебя человек.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});