Иван Болдин - Страницы жизни

Одно здание мы выделили под квартиры для командного состава. Здесь поселился я, сюда же переехал Славин.

Полк превратился в своеобразный военный городок в центре рабочего Замоскворечья. Старые Чернышевские казармы ожили, точно помолодели.

Зима в том году в Москве была ранняя и суровая. Топлива не хватало, и некоторые предприимчивые москвичи пускали на дрова заборы. На улицах лежали сугробы в человеческий рост высотой. Из-за снежных заносов и сильных морозов часто останавливались трамваи. И тогда из конца в конец города люди пробирались по узким протоптанным дорожкам.

В один из таких декабрьских дней 1924 года мы со Славиным направились к командующему войсками округа докладывать о сформировании полка.

- Ну как дела, особисты?-так он называл нас, имея в виду, что полк наш особый.

- Товарищ командующий, - докладываю я, - полк полностью сформирован. Приступили к плановой работе.

- Что ж, это хорошо. Значит, вас можно поздравить с новорожденным?

Командующий долго беседовал с нами об организации быта и учебы красноармейцев, об изучении уставов и стрелкового дела, об освоении новых образцов оружия, о тактических учениях, топографии и лыжных тренировках.

- Имейте в виду, - заметил он в заключение. - Московский стрелковый должен стать своеобразной экспериментальной базой по испытанию и освоению стрелкового оружия. В некоторых случаях слово специалистов полка будет решающим в выборе того или иного образца. Подбирая вам кадры, мы исходили и из этих соображений...

Полк, действительно, был укомплектован опытными командирами, прошедшими военно-теоретическую и практическую школу, хорошими мастерами-оружейниками, многие из которых настойчиво совершенствовали существующие образцы оружия, а порой создавали новые.

Почти все командиры были участниками гражданской войны, а некоторые служили и в старой армии.

Я пишу о событиях двадцатых годов. Но время не выветрило из памяти воспоминаний о товарищах, с которыми служил. И я не могу не рассказать хотя бы о некоторых из этих замечательных людей.

Единственный раз в жизни мне довелось видеть прославленного чапаевского комиссара Дмитрия Фурманова. Стройный, светловолосый. Лучистые глаза, которые, казалось, сами рассказывают, даже если их хозяин молчит. Своеобразная, чисто фурмановская манера говорить, способная увлечь слушателей.

Алексей Пономарев, когда я его увидел, чем-то напомнил мне чапаевского комиссара. К тому же он оказался его земляком - рабочий-ткач из Иваново-Вознесенска. Участвовал в Октябрьской революции. В 1918 вступил в партию. Колесил по фронтам гражданской войны и, как любил выражаться, "имел несколько пробоин в теле".

Коммунисты полка избрали Пономарева секретарем партийного бюро. И тогда фурмановские черты характера стали особенно ярко в нем проявляться. Та же высокая принципиальность, страстность, душевная красота.

Алексей Пономарев - типичный представитель рабочего класса того времени. Он пришел в полк молодым, но имел уже солидный багаж знаний, опыта, наблюдений. Вся его короткая жизнь была полна тревог. Покоя он никогда не знал. Работал много, всем интересовался, душой болел за всех и все.

В полку о нем говорили: "Неизвестно, когда секретарь отдыхает. Еще не играли побудки, а он уже в казармах. Давно был отбой, а он бодрствует". Это действительно был человек неиссякаемой работоспособности и энергии. Все делал горячо, любовно, с огоньком.

Следует сказать, что не всегда все проходило гладко, порой возникали недоразумения. Алексей Пономарев в этих случаях умел находить правильный выход.

Как-то, помню, пришел он ко мне возбужденный, раскрасневшийся. И сразу обрушился на одного командира.

- Вот негодный человек, сколько его ни убеждаешь, все без толку. Ему доказываешь: командир и политработник должны уметь друг друга заменять, показывать личный пример в изучении тактики и оружия, быть лучшими стрелками. А он свое толкует: "Мое дело командовать ротой, а не лежать рядом с красноармейцем и стрелять из его винтовки или пулемета".

- Более того, - горячился Пономарев, - договорился до такой чепухи: "Незачем, дескать, тренироваться в дальней стрельбе из нагана, наган - оружие ближнего боя".

Пономарев налил из графина воды в стакан и с жадностью выпил.

- Иван Васильевич, а что, если собрать партийное собрание? Обсудим, как коммунисты изучают стрелковое оружие, поговорим о личном примере командно-политического состава в овладении военными знаниями.

- Считаю такое собрание полезным,- согласился я. В это время вошел Славин. Он приехал с совещания в политуправлении.

- Нам повезло, - сказал он. - На совещании выступил Михаил Васильевич Фрунзе. - Славин вынул из кармана блокнот и начал читать нам по записи некоторые выдержки из выступления наркома:- "Что это за командир, который думает только командовать, а стрелять не умеет и не хочет изучать оружие? Что это за командир, который игнорирует партийную организацию и политработников и считает ниже своего достоинства прислушиваться к советам своих товарищей? Если такой командир не хочет исправлять свои ошибки, от него нужно избавляться. И чем скорей, тем лучше".

Славин перевернул несколько листков:

- Дальше Фрунзе сказал: "Командир - единоначальник. Но это не значит, что он не должен считаться с мнением подчиненных. Надо понять, что мы строим новую армию, она охраняет не интересы царя и капиталистов, а нашу землю, наш народ. Требования к ней высокие. Следовательно, такие же высокие требования должны быть и к нашим командирам. Нам нужны грамотные, культурные командиры, отлично владеющие оружием, превосходно знающие военное дело и, безусловно, дружно работающие с партийными организациями и политработниками. Советский командир должен во всем показывать пример подчиненному. Тогда и авторитет у него будет".

Нас с Пономаревым слова М. В. Фрунзе очень обрадовали. Значит, мы правильно считаем, что при всех своих больших правах единоначальник ничего не сможет сделать без помощи и поддержки партийной организации и политаппарата полка.

Вечером в полковом клубе состоялось партийное собрание. Его участники горячо обсуждали вопросы, выдвинутые самой жизнью. Говорили об авангардной роли коммунистов и комсомольцев. Собрание обязало всех членов партии и комсомольцев в совершенстве изучить боевое оружие, активно участвовать в стрелковых и других соревнованиях.

Это решение широко обсудили во всех подразделениях. Началось массовое движение за подготовку отличных стрелков из всех видов оружия, каким располагал полк.

А через некоторое время, рано утром, когда горнист только протрубил подъем, я встретил во дворе полка Алексея Пономарева, секретаря комсомольской организации Панкратова, политруков Белова, Уздина, Степкина, Страшенко, Короткова, нескольких секретарей ротных партийных ячеек. У каждого была винтовка, один нес мишени.