Григорий Пенежко - Записки советского офицера

От садов западной окраины местечка отделяется новый вал, вон, вдалеке, показался третий. "По меньшей мере - триста танков! Хотят нас захлопнуть в междуречье!" - думаю я и кричу:

- К мосту, к мосту! Скорей, скорей! Газ до трубы! Машина стонет от натуги, подпрыгивает на неровностях улицы, точно хочет оторваться от земли. На той скорости, которой только может похвастаться БТ, Гадючка гонит танк к мосту. Ещё немножко - поворот направо, и мы у моста.

- Стоп! Стоп!

Но Гадючка не успевает затормозить, и мы проскакиваем дальше, уже виден другой мост - через приток Буга. На наших глазах с него съезжает немецкий танк. Он скрывается в направлении боя.

Вот откуда немцы - из Каменки! "Сюда!" - показываю я флажком идущим за мной танкам. Здесь, под прикрытием дома, я оставляю Кривулю со всеми машинами, за исключением одной, которую беру с собой, возвращаясь к мосту через Буг

На противоположном берегу реки мирно дымятся кухни, наши артиллеристы кормят лошадей. Видимо, бой еще не застал их на привале, они видят немцев, не поймут, откуда они появились, кто ведет бой.

- Развёртывай пушки, немцы сзади! - кричу я командиру батареи, показывая рукой в направлении боя.

Решив, что здесь оборона достаточно сильная, опять направляюсь к мосту через приток Буга, где оставил Кривулю. Там поднялась сильная пушечная стрельба.

Пока я отсутствовал, Кривуля отбросил от моста колонну немецких танков, подходивших из Каменки. Окружив мост полукольцом, развернув пушки и в ту сторону, откуда подходят немцы, и в направлении, куда они прошли, ожидаем, что будет дальше. Кривуля первый заметил пять немецких танков, двигавшихся на нас вдоль речки, кустарником. Вот и я увидел белый крест в раздвоившейся зелени куста. Они нас ещё не видят, но нет сомнения, что они вызваны с другого берега теми танками, которым не дал переправиться Кривуля.

"Хотя мы и отрезаны, но вы, господа, опоздали, мост уже в моих руках, думаю я и даю команду приготовиться.

Ясно вижу очертания смотрового люка водителя немецкого танка. Пора! Люк немца - в перекрестии прицела, нажимаю педаль. Мой танк вздрогнул от выстрелов. Из середины немецкого танка брызнул сноп искр. Открывают огонь остальные танки, ждавшие моего сигнала. Наконец-то, люди дорвались до врага, за которым гонялись трое суток! Теперь каждому хочется внести свою долю сполна. В азарте боя экипажи посылают снаряд за снарядом, не обращая внимания на то, что немецкие танки уже горят, что они уже похожи на решето. Чувствую, что люди не остановятся, выскакиваю из машины, подбегаю поочерёдно к каждому танку, стучу по башне ломиком, приказывая прекратить огонь.

Почему меня не радует внезапный успех? Я стучу зубами, точно мне холодно. Страшно? Нет. Это, должно быть, от злости, которая кипит во мне. Как могло случиться, что немцы топчут нашу землю, как они оказались здесь, так далеко от границы? "Надо помочь Мазаеву с фланга, немцы не выдержат неожиданного удара", - решаю я. Но и этот мгновенно принятый ясный план действий не успокаивает душевной боли. Оставив Кривулю с двумя танками БТ и танкетками и поставив ему задачу хоть умри, но удержи мост, я с тремя БТ той же дорогой вдоль ручья, по которому шли к нам пять немецких танков, отправился на помощь Мазаеву.

Возле подожжённого нами немецкого танка, вокруг которого горели кусты и копна сена, я остановился. Теперь мне видно всё поле боя. В небо упираются исполинские тонкостволые, нарисованные дымом деревья. Но это только опушка, правее от меня дымный дремучий бор встаёт сплошной стеной. Оттуда наступал враг. Там наш тяжёлый батальон истребляет пришельцев, гонит обратно к переправе, на меня. Столбы дыма клином сходятся ко мне. Резкий надрывный вой моторов перекрывает пушечные залпы. Воздух стонет. Только в небе спокойно. Но нет! Вон угрюмым строем нависли над полем "юнкерсы". Вдруг один задымился, вошел в штопор. Строй рассыпается, и высоко в небе я вижу остроносые, вытянутые вперёд наши истребители. С высоты они камнем один за другим бросаются на "юнкерсы", клюя их огневыми трассами. Что это за самолёты? "Миги", - догадываюсь я, - "миги", о которых я столько слышал накануне войны, но которых ещё не видел. Вот они каковы! Их три. Они взмывают,

падают вниз, и каждый раз, когда они метеором прочертят небо, горящий "юнкере", кувыркаясь и дымя, врезается в землю. Я кричу от радости.

В пятистах метрах от меня, у копны сена, дымится фланговая машина батальона Мазаева. Два танкиста быстро забрасывают землёй показавшееся из моторного отделения пламя. В одном из танкистов узнаю старшего сержанта Петренко.

Неподалёку от них, ближе к полю боя, стоит чей-то танк БТ. В бою у него оторвало пушку. Мимо него несётся немецкий танк курсом на Петренко. БТ дрогнул кургузым телом и, спасая Петренко, рванулся на немца. Снаряд срывает с него гусеницу. Это стреляет второй немец, следовавший за первым. Силой инерции при развороте БТ ударил этого немца в лоб. Вздыбившись, как бы обняв один другого в последней смертельной схватке, оба танка застыли на месте. Немецкий танк задымился от моего выстрела, а тот, что несся курсом на Петренко, резко свернул вправо, стремясь уйти за горящую копну. В то же мгновение блеснула пушка Петренко, и удиравший немецкий танк вспыхнул. А Петренко выскочил из дымящейся башни и, как ни в чем не бывало, вновь принялся сбивать землёй огонь на корме своей машины.

Оглянувшись, я увидел группу наших машин, обходящих рощу слева - с десяток корявых вязов и низкорослый кустарник. Из-за рощи прилетают снаряды. Догадываюсь, что это перелёты танкистов Мазаева. Вдруг в самой роще блеснули орудийные выстрелы. Что это - засада? Да, конечно. Бьют по нашей обходящей группе.

Когда мои танки залпом ударили по роще, оттуда донёсся взрыв. Пламя свечой вздымается в дымное небо. Роща пылает. Снова взрыв, и над кронами вязов взлетают листы брони.

Полуокружённые, отстреливаясь, немцы бегут к притоку Буга, но уже не к мосту, по которому пришли сюда и который теперь в наших руках, а куда-то левее. Исход боя решила группа наших машин, которая обошла рощу. Вижу, как над башней поднимается счастливое, улыбающееся лицо лейтенанта Фролова. Так вот чья рота пробилась на фланг боевого порядка немцев! Ну, повезло же нам как вовремя мы пришли Фролову на помощь, заметили засаду.

Позади нас по шоссе быстро прошла уже вторая группа 11ШПКХ тяжелых машин. Ясно, что они спешат к мосту. Значит, мне можно не возвращаться туда до конца боя.

Фролов вытирает флажком пот на лице, потом призывно машет мне, показывая вперёд, и что-то радостно кричит. Верно, приглашает меня следовать за собой. Разворачиваю танк. Командир второй моей машины Смирнов повторяет мой манёвр. Но почему не следует нашему примеру командир третьей машины Зубов?