Мария Грей - Мой отец генерал Деникин

Молодые люди охотно спорили о военном искусстве, литературе, теологии и, конечно, о любви. Социальные и политические интересы оставались для них чуждыми. Их окружение не позволяло им интересоваться политикой: всякая склонность подобного рода квалифицировалась как «низкая» и недостойная. Антон был удивлен, узнав от одного из своих друзей, что в университетах Российской империи дело обстоит совсем иначе, что недавняя статистика гласит — в Технологическом институте Санкт-Петербурга 80 из 100 студентов состояли в различных политических кружках, 72 из 100 являлись членами левых партий, во время постоянных стачек и манифестаций они выдвигали социальные и политические требования. Не зная ничего об этих событиях, юнкера Киева и других городов не проявляли к ним никакого интереса. Разрыв между офицерами, с одной стороны, и учащейся молодежью и интеллигенцией — с другой породил взаимное непонимание, переросшее во время революций 1905 и 1917 годов в открытую враждебность.

Выпускной экзамен проходил в июне 1891 года. Он состоял из двух разделов — военное искусство: тактика и стратегия, стрельба и верховая езда; общая подготовка: закон Божий, механика, химия, анализ, французская и русская литература прошлых веков (современная могла послужить распространению вредных идей…). Антон получил среднюю оценку 10,4 балла из 12, самую высокую во всем выпуске. Столь высокая оценка давала ему право выбирать вакансии в различных полках Российской армии. В этот год была лишь одна вакансия в гвардии, пять — в артиллерии, шесть — в инженерных войсках, остальное — в пехоте. Служба в гвардии была наиболее престижной, но, хотя по этому поводу не существовало официального предписания, традиция закрепляла это место за офицерами благородного происхождения. Антон выбрал 2-ю артиллерийскую бригаду, потому что его привлекал этот вид войск, и, кроме того, эта бригада стояла в городе Беле Седлецкой губернии, находящейся почти рядом (250 километров напрямик) от Влоцлавска, в котором жила его стареющая мать Елисавета Деникина.

Двух лучших друзей молодого подпоручика звали Павел Сытин и Сильвестр Станкевич. Первый стал артиллеристом, второй — пехотинцем. К концу I мировой войны генерал Сытин будет командовать артиллерийской бригадой. Затем, в 1917 году, под влиянием новых идей он перейдет к большевикам и осенью 1918 года будет командовать их Южным фронтом, выступающим против белой Добровольческой армии генерала Деникина. Генерал Станкевич, поляк по происхождению, герой мировой войны, тоже сделает свой выбор и на стороне Белой армии погибнет в битве… с Красной армией под командованием Сытина.

В июле 1891 года новоиспеченные офицеры из Киева, получив распределение, с нетерпением ждали официального назначения. В Военной школе, выпускающей кадетов, это назначение всегда сопровождалось торжественной церемонией. Все, например, знали, что в столице в конце пышного парада царь лично поздравлял получивших назначение офицеров. Две новые офицерские школы — в Москве и Киеве — существовали только два года и не могли похвастаться этими традициями. Что же в конце концов произошло? Эхо празднования в Санкт-Петербурге и в других городах достигло молодых подпоручиков Киева, стало известно, что их коллег чествовали с достаточной пышностью. Они разочарованно говорили: «О нас забыли!» Наконец на исходе августа один из юнкеров возвестил, пробегая по учебным аудиториям старой крепости:

— Господа офицеры, вас просят собраться около подъезда.

Все поспешили, застегивая в последний раз солдатские портупеи. Появившийся на верхней ступени директор прочел громким голосом только что полученную телеграмму, прибавил несколько слов поздравления. И это все? Да, все!

В тот же вечер офицеры забыли о своем разочаровании. Обходя всю ночь лучшие рестораны в городе, они танцевали, пели, пили водку и коньяк, курили папиросы в компании со своими преподавателями, ставшими теперь им почти ровней.

Антон не сможет потом вспомнить, каким чудом он проснулся на следующий день в полдень в своей собственной комнате.

Через два дня друзья, одетые в новую униформу, расстанутся, чтобы провести короткий отпуск каждый у себя дома. «Новая жизнь» начнется с начала октября.

Глава IV

«НОВАЯ ЖИЗНЬ»

Бела, где была расквартирована 2-я бригада, насчитывала не более восьми тысяч гражданского населения. Половина из них, монополизировавшая коммерцию и легкую промышленность, принадлежала к иудейскому вероисповеданию. Три тысячи поляков старались избегать любого общения с русскими, будь то чиновники или военные. Ни один артист или лектор не забирался так далеко и не выступал в Беле, где не было даже муниципальной библиотеки. Местная интеллигенция собиралась один или два раза в неделю в клубе или в одном из немногих ресторанов. Только здесь католики, православные или евреи (единственный еврей-интеллигент был врачом) снисходили друг к другу и обменивались несколькими словами. Как те, так и другие обычно посещали семьи своих единоверцев.

Так как жалование в 51 рубль не позволяло Антону перевезти к себе мать из Влоцлавска, он поселился в городе и довольствовался сначала обществом своих друзей военных.

В один из апрельских дней 1892 года они пригласили его поохотиться на кабанов; огромное количество этих диких животных становилось угрозой для будущего урожая. Подпоручик сдержанно относился к охоте, но развлечения были редки, и он согласился к ним присоединиться. Охотники вышли ночью, чтобы перекрыть путь кабанам, возвращающимся к логовам. Небо уже просветлело, показалось солнце, когда Антон услышал крик о помощи. Углубившись в лес, он заметил охотника, который вцепился в ветку дерева, поджав под себя ноги. Взбешенный кабан бросался на ствол, на шее у него была открытая рана. Антон выстрелил ему в голову, и зверь упал. Висящий человек отпустил ветку и, сожалея о промахе, который, как он говорил, случился с ним впервые на кабаньей охоте, тепло поблагодарил своего спасителя. Антон узнал налогового инспектора, некоего Василия Чижа, которого он видел в одном из ресторанов и который слыл одним из самых искусных охотников Белы. Через восемь дней подпоручика пригласили на крестины Ксении Чиж, дочери Василия, родившейся тремя неделями ранее. Он не мог отказать. Орущий младенец несколько раздражал его, но его мать понравилась ему чрезвычайно. Это была блондинка с прекрасными голубыми глазами, с большим открытым лбом. Он нашел, что ее несколько длинный нос очень своеобразен, губы обворожительны. Изысканные манеры дочери барона сочетались с естественностью. Сердце Антона билось быстрее, когда голубые глаза устремлялись на него. По-видимому, его борода и отпущенные усы, серые глаза и высокие непослушные брови не вызывали у нее неприятия. Подпоручик первый отвел взгляд и присоединился к группе, окружавшей счастливого отца. Как человек чести, он не считал возможным ухаживать за замужней женщиной, за матерью семейства. Однако вскоре он стал близким другом семьи и год спустя присутствовал на втором крещении — Дмитрия, брата маленькой Ксении, которую все звали Асей.