Хроники Финского спецпереселенца - Татьяна Петровна Мельникова
В один из прекрасных дней, к дому нашей соседки пришли незнакомые люди и начали разбирать этот новый сруб, оказалось, что она его продала. Люди качали головами и охали, что только делается на белом свете, что она думает, ведь у неё кроме дочери еще двое сыновей малолетних. Теперь у. неё деньги были, и она их ежедневно оприходовала. Однажды напилась до потери сознания и развалилась спать посреди деревенской улицы, юбка была задрана доверху и голые ляжки были на виду. Люди, проходя мимо, отворачивались и плевались. Один из мужчин в нетрезвом состоянии подошел к ней, предварительно взял на дороге длинную и толстую соломинку и сказал: «Сейчас смеряем у неё температуру». Воткнул соломинку между ног и удалился. Так она и лежала до самого вечера. Малолетние сыновья её систематически ходили голодные, так как заботиться них некому было.
Однажды один из сыновей, это было осенью, сорвал с грядки огурец, раз куснул и тут же уснул с огурцом во рту. Вот такая участь досталась её детям. В ту пору, когда она. насильно заставляла свою дочь ложиться с квартирантом в постель, той ещё не было и 17 лет. Но это никого из посторонних не волновало.
Предыдущие годы, когда тетя Маша ещё немного держала себя в руках – в рамках приличия, иногда у них вечерами собиралась молодежь на посиделки. Девчата вязали, а ребята занимались чем попало. Иногда даже кадриль танцевали – это был старинный танец 12 колен (фигур), который был в моде ещё при наших предках. При каждом удобном случае соседка множество раз предлагала мне жениться на её дочери Эльвире, но ответа так и не дождалась. Несмотря на то, что я с ней не дружил, но мне её жалко до настоящего времени, что так жестоко с ней судьба распорядилась. Жизни у них никакой не вышло, квартирант уехал и на этом разошлись у них пути. А могло быть всё иначе.
В нашей деревне было развито одно ремесло, которое приносило доход – строгали стружку для искусственных цветов. Исходным материалом служила осина, она легче всех других сортов деревьев подвергалась обработке, особенно в мерзлом виде. Каждая стружка представляла из себя: Ширина 8-9см и длина 75-80см, а толщина её была как папиросная бумага. Эта работа была многоступенчатая – с ней было занята вся семья. Сперва её складывали по 100 штук вместе, затем красили в разные цвета и сушили, в конечном итоге пересортировывали по 1000 вместе. Получалась пачка, чуть больше размером, чем одна булка хлеба 1кг. Когда было готово нужное количество, то наполняли этими пачками мешки и возили в Ленинград.
В городе из этих стружек делали цветы – этим делом занимались евреи. Они уже знали на каком вокзале надо встречать нас. По приезду в Ленинград, мы шли мы шли в общей толпе и некоторых евреев знали, где они принимают её. Так что не обращали никакого внимания ни на кого, а следовали намеченным курсом. Среди евреев была тоже конкуренция, кто больше сумеет сделать себе запас товара. Поэтому они встречали нас по прибытии поезда в город. У них глаза были зоркие, как у кошек ночью, они сразу замечали нас, когда мы шли со стружкой. Тут же останавливали и спрашивали: «Узи, стружка» – да, стружка – «Узи, стой здесь, никуда не уходи». Они каждого человека рассматривали и, собрав всех нас вместе, сколько человек приехало, еврей шел впереди, а мы следовали за ним. Он обычно приводил нас в какое-нибудь подвальное помещение, где у него находилась мастерская. Каждый из нас выкладывал свой товар на показ перед ним, он внимательно осматривал и давал свою цену. Конечно всегда старался, как можно по дешевле купить, если это у него не удавалось, то соглашался с нами. Никогда, ни одного человека со стружкой от себя не отпускал. Тут же, не отходя, платил деньги. Потом они делали из этих стружек цветы и продавали втридорога. На базаре в каждом павильоне торговали евреи, не один из них не выполнял тяжелой физической работы.
Это занятие – строгать стружку, получило развитие только по финским деревням, да с таким размахом, что чуть не в каждом доме стружку строгали или делали рубанки, которыми строгали. Эти рубанки изготовляли из швеллерного железа, подошва делалась строго по линейке, тогда ей только можно было работать, в противном случае она рвала стружку. Через несколько лет вокруг наших деревень почти полностью были выведены на нет осиновые леса. Для этой цели были испробованы другие сорта деревьев: Липа, Береза, Ольха и т.д. Но ни один из вышеназванных сортов деревьев не мог заменить осину. Люди из наших мест начали разъезжаться в другие районы и области, где осиновых лесов было достаточно. Открывали мастерские уже Государственного значения и продолжали это производство, соответственно обучая новому ремеслу перспективную молодежь.
ИВАН ПАВЛОВИЧ
Грамотных людей в деревне в те годы было мало. Одним из немногих был Иван Павлович. Он работал сменным мастером на Волховской электростанции. Работа у него была высокооплачиваемая, по понятиям односельчан, так как у него всегда водились деньги, которых у многих не было. Жил он на самом краю деревни на одной из улиц. С работой своей он справлялся нормально, хотя частенько в свободное время от работы, был навеселе. Вёл он со своей женой небольшое домашнее хозяйство, так как в деревнях это всюду было принято, чтобы
