Мариуполь 2014 - Андрей Владимирович Смирнов
Заехав домой окружными путями возвращаемся к горсовету. Мне кажется, что если эта трагедия уже случилась, то единственное, что остается сделать это утром поднять весь город. Перегородить проспекты, остановить все движение и собрать такую толпу, которая сметет эту часть.
Наскоро, объясняю эту мысль Куклину, он молчит, и кажется, что впал в прострацию.
Те, кто остался у горсовета уже строят новые баррикады, блокируют дороги троллейбусами. Начинаем кататься по кварталу, и в мегафон призываем людей подниматься. Но вскоре, понимаем бесперспективность этой затеи. Оставляю машину подальше от эпицентра событий, и возвращаюсь на базу.
Все суетятся, готовятся, к, казалось бы, неминуемому, штурму. Вижу женщину хорошо одетую, с красивой прической, но в маске и с палкой. Чуть ли не с праздничного вечера сюда пришла. Не решаюсь ее заснять.
Собираемся в столовой. Игоря не видно, члены его свиты, молчаливо едят суп. Предлагаем им пройти в большой конференц-зал и объясниться. Они соглашаются, но как то, быстро исчезают по одному. Остается Сергей (Карась). Он мариуполец, приходил еще в марте к нам на ДК Молодежи. Он что-то пытается объяснять, якобы там внутри были не те, кто должен был, но к нему претензий как раз особых нет и его не слушают.
Замечаю, что несмотря на людской муравейник на улице, внутри почти не осталось людей. Куда-то делись представители «силового блока» что ранее, важно надували щеки заняв правое крыло второго этажа. Переодевшись в гражданку уходит «Сармат» со своими людьми. В моем пресс-центре, выбита дверь. Пропал ноут со стримом.
На улице творится неуправляемый никем хаос. А со стороны ВЧ продолжает слышаться стрельба. Причем очереди отличаются по звуку из-за расстояния. Они, что между собой перестреливаются теперь?
Неожиданно на проспект выезжает автозак. Останавливается не доезжая до баррикад, разворачивается и уезжает обратно. В окошко видны лица задержанных. А нам и нечем его остановить!
Постепенно, оставшееся руководство собирается в штабе. Я, Денис-Борода, Роман, комендант Дима, Назар и Хабаров — который порывается застрелиться из ружья. Отбираем у него помпу. Все равно, пули резиновые.
Кто-то приносит неведомо откуда взявшуюся коробку с еврейской мацой. Лопаем безвкусные пластинки и запиваем минералкой. Думаю, что вот уж до чего дико нелепая и комичная ситуация. В захваченном горсовете сидят сепаратисты, жрут мацу и думают, что с ними теперь будет. Думали недолго, нам дозвонился один из старых активистов, Сергей и сказал, что он ранен и его отвезли в больницу. Ранение не серьёзное, пуля или осколок прошла по касательной, но возле палаты уже дежурят милиционеры.
Недолго думая, чтобы хоть как-то вырваться из этого мучительного состояния ожидания, казалось неминуемой расправы, сразу же принимаем решение ехать его выручать. Глупо конечно, но голова уже не работала. Да и казалось, что нас если не сейчас, то завтра точно всех будут убивать, и надо спасти кого еще можно.
Собираемся, едем. Борода берет помпу. Подъезжаем к больнице, и наша «группа захвата» выдвигается в направлении входа. Я остаюсь ждать в машине. Проходит от силы 10 минут, как ко мне подъезжают и закрывают отходы два милицейских бобика.
Меня вынимают из машины, и проводят обыск. В салоне остается экипировка Романа, каска, какая-то броня, балаклава. Все это обнаруживают и переходят к личному досмотру. В кармане водолазки у меня удостоверение мариупольской пресс-службы ДНР, которое я сам себе напечатал и подписал. А в брюках, находят еще пачку неподписанных пропусков. После некоторого замешательства милиционеры возвращают мне все документы со словами: «Ну мы же одно дело делаем?»
Отпускают, хотя все же утаскивают из салона каску: «Самому пригодится», ну это ладно. Уже засветло я возвращаюсь домой. Пью на кухне кофе и остекленевшим взглядом смотрю в окно, где в утренней дымке, над городом пролетают в сторону части два вертолета МИ-8, над крышами казармы отстреливают сигнальные ракеты.
В дополнение стоит отметить, что есть вероятность того, что в части и возле нее, действительно могли быть новоприбывшие посторонние вооруженные люди. Во-первых, люди, живущие поблизости видели, как в тот день в часть заехало несколько машин, а внутри расхаживали вооруженные люди в незнакомой черной форме. Во-вторых, я сам был свидетелем снайперского выстрела по плафону освещения. Стрельба велась с вышки, и не входила в список действий по непосредственной охране части. В-третьих, последующее нападение с фланга, осуществлялось так же группой лиц, одетых в черную форму. Так же за день до событий в мариупольском аэропорту приземлился борт из которого выгрузились вооруженные люди.
И наконец, любопытную подробность можно почерпнуть из составленного украинскими военными документа, посвященного событиям 9го мая. Там отмечается, что в конце апреля и первых числах мая в городе работала спецгруппа СБУ, целью которой была ликвидация организаторов нападения на ВЧ 16го апреля. Якобы, там были замечены некие иностранные снайпера, и именно за ними приехали эти специалисты. Допускаю, что в этом документе сознательно перепутаны причина со следствием. И группа была в городе, не в связи с событиями 16 апреля, а перед ними.
В завершение отмечу, что ни захват горсовета, ни поход на воинскую часть, не был инициирован из среды мариупольского сопротивления. Потому что первое было ненужно без второго, а второе должно было совершаться совсем не так.
Создается такое впечатление, что кто-то приложил сознательные усилия, чтобы развитие событий в Мариуполе, да и на Украине вообще, шло по наиболее трагичному и кровавому сценарию.
А если и была пресловутая «рука Москвы», то до нас она не дотянулась, помощи мы не увидели.
Нисходящий курс
17го апреля, вокруг города начинают устанавливаться блокпосты украинской армии. Ловушка, начинает захлопываться. Первое время там стоят гаишники с усилением милиции, однако начальник ГАИ Мариуполя Саенко, сразу показал себя настроенным проукраински и отдал приказ стрелять на поражение при приближении к блокпосту.
Человеческая психика так устроена, что при длительном нахождении в стрессовом состоянии рано или поздно наступает перегрузка нервной системы. Выражается это в разных формах. У одних — это истерика, у других резкая агрессия или же паника. Я же, находясь в непрерывном движении и участии во всех событиях с 20х чисел февраля, почувствовал, что начинаю впадать в апатию. Усталость, и главное, понимание того, что дело, в которое вложили столько сил пошло совсем не так, оставляли без сил к дальнейшим шагам.
17го вечером, все же иду посмотреть, что с горсоветом. Людей там немного, но они по-прежнему есть. Тут же встречаю коменданта Диму, одетого
