Нуджуд Али - Мне 10 лет, и я разведена

— Qat, трагедия нашей страны… Ему требуется столько воды, что мы все в конце концов сдохнем от жажды![25] — воскликнул шофер.

Как странно устроена жизнь, подумала я. Даже красивые вещи могут приносить вред. Лишь злые люди приносят горе… Это трудно понять…

Чуть подальше, справа от дороги, я заметила Кокабан, крошечную деревеньку из камня, на самой вершине холма. Помню, мы с родителями всегда проезжали мимо нее, когда я была маленькая и мы отправлялись на празднование Аида в другое селение. Говорят, что женщины Кокабана очень стройные и красивые, потому что им каждое утро приходится спускаться вниз для работы в полях. Час на спуск. Час на подъем. Настоящие спортивные упражнения! Сколько же сил и упорства нужно иметь! Час на спуск, Час на подъем… Час на спуск. Час на подъем…

Меня разбудило громкое рычание мотора. Сколько времени длился мой сон? Сколько километров осталось позади? Обо всем этом я не имела ни малейшего представления.

— И раз… и два… и три!

Позади машины толпилось полдюжины мужчин. Упершись руками в багажник, они изо всех сил толкали застрявший в яме автомобиль. Задыхаясь в облаке пыли, поднятой буксующими колесами, я пыталась рассмотреть табличку с названием сухой и бесплодной деревни, куда мы добрались. Арджом. Очевидно, мы оставили позади асфальтированное шоссе и ехали по разбитой каменистой сельской дороге, идущей вдоль обрыва, пока не завязли в глубокой канаве. Машина застряла намертво.

— Вам лучше развернуться! По этой дороге не проедешь, дальше только хуже, — посоветовал местный житель, чье лицо было закрыто красно-белой тканью.

— Но нам нужно добраться до Кхарджи! — воскликнул отчаявшийся водитель.

— На этой машине? Да вы шутите!

— И что же делать?

— Попробуйте доехать на осле.

— На осле?! Как вы себе это представляете? У нас в машине женщины, им будет тяжело…

— Послушайте, советую вам нанята одного паренька. Он часто возит народ туда-сюда, у него и специальные покрышки на машине стоят. Их приходится менять каждые два месяца — представляете, какая тут дорога!

Итак, было решено пересесть в другую машину. Пока взрослые перетаскивали багаж, я пользовалась минутами нежданного отдыха, чтобы размять ноги. Старалась дышать как можно глубже, чтобы наполнить легкие свежим горным воздухом. Было так жарко, что коричневое платье — оно все еще было на мне, под черным покрывалом, — неприятно липло к телу. Я подобрала подол, чтобы подойти к краю обрыва. Вади Ла'а! Внизу, далеко-далеко, была видна Вади Ла'а, долина, где находится моя родная деревня. Она ничуть не изменилась! Хотя я была слишком маленькой, когда мы уехали оттуда, поэтому нельзя сказать наверняка. Возможно, детские воспоминания смешались с впечатлениями от редких поездок в деревню с родителями. Или на них наложились образы с пожелтевших фотографий из старого альбома, который порой со слезами на глазах листал папа. Перед глазами внезапно возник любимый дедушка Жад. Когда он умер в прошлом году, я долго плакала и никак не могла успокоиться. Он всегда носил на голове белый тюрбан, длинная седеющая борода никак не сочеталась с густыми темно-коричневыми бровями. Иногда он сажал меня к себе на колени и со смехом «ронял» вниз, чтобы поймать в последнюю секунду. Я была уверена в том, что, даже если мир начнет рушиться, он придет мне на помощь и спасет. Но дедушка ушел из жизни слишком рано.

— Нуджуд! Нуджуд!

Я обернулась, не понимая, кто меня зовет. Голос совсем незнакомый. Непривычный тембр царапал слух и был совсем непохож на дедушкин — его я бы могла узнать с закрытыми глазами. Оказалось, что это муж обращается ко мне впервые с тех пор, как мы выехали из Саны. Почти не глядя в мою сторону, он объявил, что нам пора уезжать. Я кивнула и направилась к нашей новой «карете»: красно-белому пикапу марки «Тойота», практически целиком покрытому ржавчиной. Меня посадили впереди, между закутанной в покрывало невесткой и другим шофером. Мужчины забрались назад, в открытый кузов, вместе с другими пассажирами, которым надо было добраться до Кхарджи.

— Держитесь крепче, будет трясти! — предупредил водитель.

Перед тем как тронуться, он включил приемник на максимальную громкость. Зазвучала народная мелодия, такая же трескучая и ржавая, как и его пикап. К переливам oud[26], сопровождавшим пение очень известного местного исполнителя Хуссейна Мохеба, вскоре прибавился стук камней, вылетавших из-под колес машины. Нас не просто трясло, нас кидало во все стороны! Несколько раз камни попадали в ветровое стекло. Вцепившись руками в ручку дверцы, я молилась о том, чтобы добраться до деревни целой и невредимой.

— Слушай музыку! Она поможет забыть о твоих страхах! — посоветовал водитель.

Если бы он только знал, что за страх живет в моей душе…

Долгие часы мы ехали в ритме завываний Хуссейна Мохеба. Я даже решила посчитать, сколько раз водитель перематывал кассету на начало… Создавалось впечатление, что музыка опьяняла его и давала мужество противостоять силам природы. Вцепившись в руль, словно всадник в уздечку лошади, и глядя прямо перед собой, он отважно проходил очередной крутой вираж извилистой дороги — словно знал наизусть все ее ловушки.

— Господь создал суровую природу, но людям, к счастью, он дал силы ее одолеть! — повторял шофер.

Ну да, думала я, если это правда, значит, Бог забыл о моем существовании.

Чем дальше мы продвигались в долину, тем сильнее ощущался комок в горле, мешавший дышать. Я устала. Меня мутило, хотелось есть и пить. Но больше всего меня мучил страх. Мозг отказывался придумывать новые игры, поэтому мысли все время возвращались к тому, что со мной произошло — и еще произойдет. По мере того как мы приближались к Вади Ла'а, будущее казалось все более и более неясным. Надежда на побег таяла с каждой минутой.

Кхарджи совсем не изменилась. Другой конец света… Несмотря на боль в спине от долгой поездки, я с любопытством осмотрела пять каменных домиков, маленькую речку, текущую через деревню, порадовалась пчелам, перелетающим с цветка на цветок, и прохладной зелени деревьев, простирающейся до горизонта. Я также заметила деревенских ребятишек, которые с желтыми канистрами шли за водой к источнику. На пороге одного из домов стояла женщина. Она явно ждала нас. Я сразу почувствовала холод в ее глазах. Она не подошла ко мне. Не обняла, не поцеловала — даже в щеку. Это была его мать. Моя свекровь. Старая и уродливая. Кожа у нее была морщинистая, как у ящерицы. Во рту не хватало двух передних зубов, да и остальные почернели и сгнили от кариеса и табака. Черно-серый платок покрывал ее волосы. Она махнула рукой, приказывая мне войти. В доме было темно, неуютно и практически пусто. Четыре комнаты, гостиная и крошечная кухня. Туалет — на улице, за кустами.