Увидеть весь мир в крупице песка… - Юрий Андреевич Бацуев
Тут уж я, как человек для них новый, и пока ещё вне подозрений, признался, что это была шутка, говоря: «Да Вы не беспокойтесь, Ваши денежки вот они, и Вы можете получить их сейчас же». Однако слух уже пошёл по коридорам, как «геохимики разыграли геофизиков партии №1». Зубашев же, не ведая об этом, целую неделю проводил профилактику против гриппа новорожденному сыну, позволяя нюхать ему пробирку в дневное время.
И только Дурнев сожалел, что дело не довели до конца – не пропили «сделку».
…Виктор Васильевич Дурнев сразу же с момента образования Геохимической партии стал её ведущим специалистом. Потому что никто лучше него тогда из окружающих гидрогеологов не понимал, какой всеобъемлющий горизонт открылся для деятельности этого подразделения. До этого Дурнев занимался изучением минеральных вод, хорошо был осведомлён об особенностях их образования и возможного распространения. Знал, что именно химический состав, включая наличие микрокомпонентов в воде, определяет их использование в бальнеологических целях, не говоря о том, что они могут быть и термальными. Теперь же появилась возможность еще более широкого изучения подземных вод, выявление в них аномальных содержаний элементов для поисков самых разных месторождений, включая твердые полезные ископаемые.
О том, что он до этого увлекался минеральными водами, я понял, когда он показал мне всесоюзный журнал «Природа», где была опубликована его маленькая заметка о травертинах, которые он обнаружил на водоразделе правого склона реки Казачка в Большом Алма-атинском ущелье. Никто об этих травертинах до него не упоминал. А ведь это были явные признаки тектонических разломов. Пористые натёчные скопления углекислого кальция, называемого травертином, указывали на наличие минеральных подземных вод. Скважина, пробуренная на террасе реки Казачка, вскрыла самоизлив углекислых вод. А о травертинах, как о ценном декоративном материале, в настоящий момент сообщается в рекламном щите, установленном в ущелье.
Чтобы постичь закономерности поисков месторождений гидрогеохимическим методом, работники геохимической партии прежде всего занялись изучением литературных источников. После этого в голове Дурнева наметился план дальнейшей конкретной деятельности. Из просматриваемых отчётов по полевым работам, поступавшим в объединение, все аномалии микрокомпонентов, обнаруженные в пробах воды и грунтов, записывались в специально заведённый «Каталог». Затем наиболее перспективные из них уточнялись с выездом на места и отбором повторных проб. После этого намечались конкретные участки, где проводились поисковые работы в полевых условиях уже составом партии. Если аномалии подтверждались, то материалы передавались в специальные геологические организации. Таким образом, цикл замыкался. При этом совершался широкий охват геологических поисков. Работа стала цельной, предельно понятной и очень интересной. Курировал процесс и руководил работами, конечно же, Виктор Дурнев.
Когда произошло ЧП – утонул Попазов и был снят с должности Николай Николаевич Маньков, начальником партии мог стать Дурнев. Но он сам оказался косвенно причастен к происшествию, и даже был наказан – возможность его служебного повышения зависла. Как раз в то время завершил поиски подземных вод в песчаных массивах Мангышлака Эдуард Капитонович Ким. Его и назначили начальником Геохимической партии.
Прекрасный специалист с авантюрным уклоном Виктор Дурнев великолепно проявил себя именно под началом своего сокурсника Эдуарда Кима. Новый начальник был хотя и мягок по характеру, но очень ответствен в работе. Это редкое сочетание таких черт делали его идеальным начальником. Лично я не знал более гуманного и в тоже время более требовательного руководителя. Особенно это выразилось позднее, когда он возглавил очень сложный коллектив тематиков, где было много женщин, бывших полевичек, теперь уже озабоченных семейными проблемами.
С удивлением я узнал, что Ким на свой страх и риск выбрасывал в урну неоплачиваемые справки от врачей, выдаваемые женщинам по уходу за детьми, и ставил в табеле «восьмёрки». Это меня и поразило, и восхитило одновременно. Мне бы и в голову не пришло такое, ведь я считал, что начальник должен быть предельно честным, не задумываясь над тем, что надо порой и жалеть человека. Но Ким знал, что эти женщины всё равно выполнят работу в срок, что ответственность с них не снимается, и по-человечески помогал им.
Именно тогда я вспомнил момент, когда Ким и моего армейского друга, которого я вызвал из Ярославля, не оставил в беде, и даже помог ему перевестись в наше художественное училище, которое он благополучно и окончил. Я же тогда обиделся на друга за то, что он начал увлекаться алкоголем, и отвернулся от него. За что не могу себя простить теперь. Тогда я, чрезмерно занятый собой, не думал о том, что надо быть терпеливым и жалостливым, а не уподобляться роботу.
И Дурневу многое сходило с рук благодаря доброте Кима, который по-настоящему ценил незаурядный ум своего сокурсника.
Бывали такие моменты, когда Капитоныч усаживал Виктора в машину и отправлял на участок работы, зная, что сегодня с того не будет толку после «излишнего возлияния», зато он придёт в себя в дали от похмельного соблазна, и тогда уже по-настоящему подключится к работе
Уход в Алма-Атинскую экспедицию Эдуарда Капитоновича совпал с его защитой диссертации, которая бала подготовлена на материалах, полученных во время работы на Мангышлаке. После его ухода, именно по рекомендации Кима, начальником был назначен Виктор Дурнев.
У Дурнева, к сожалению, отсутствовало чувство коллективизма, и особой жалостью к ближним, в отличие от предшественника, он не обладал, зато было у него «шестое» чувство, которое нередко в сомнительных ситуациях помогало ему выходить сухим из воды.
У нас работал поваром Александр Фёдорович Ледак – «красный командир гражданской и Отечественной войн», который каждое лето приезжал к нам из «далёкой холодной Сибири», так как был заядлым рыбаком и любителем путешествий. Он так полюбил Каратал и нас, что ежегодно задолго до летнего сезона, уже готовился к встрече с нами. В тот год он всю зиму у себя на заводе в Киселёвске мастерил лодку для рыбалки, а ранней весной отправил её в Уштобе, где мы по договорённости встретили его с лодкой, названной «Геология», на которой тотчас же решили добраться по реке до лагеря. Радостно-возбуждённые, мы втроём: Дурнев, Ледак и я – взгромоздились в неё и поплыли. Виктор, который заранее запасся вином, с удовольствием пил его, и все втроём мы любовались надвигающимся вечерним закатом. Прошло часа полтора-два, но расстояние до лагеря, как нам казалось, почти не сокращалось. Река меандрировала с запада на восток, а север, к которому мы стремились, почти не приближался. Начало темнеть. Погода портилась, стал накрапывать дождь. Холодало. Одеты мы были почти
