И. Петровский (ред.) - Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд
В этом лежала главная причина позднейшей трагедии 6-й армии. Путь к Сталинграду, сам замысел операции по директиве от 23 июля 1942 года стали роковыми. Хотя оба наступательных крыла в августе — сентябре действовали еще успешно (группа армий «А» 21 августа подняла на Эльбрусе имперский военный флаг, преодолела своими горно-егерскими дивизиями Главный Кавказский хребет и продвинулась на расстояние 30 км до Сухуми, между тем как 6-я армия и 4-я танковая армия пробились в западную и северную части Сталинграда), они уже находились на крайнем пределе своих возможностей, к тому же не хватало горючего для подвижных соединений. Вместо того чтобы принять решение пожертвовать либо Кавказом, либо Сталинградом, дабы выстоять зимой, заняв укороченную линию фронта, Гитлер и дальше настаивал на овладении и удержании обеих позиций, хотя сам же считал далеко выдвинувшуюся дугу германского фронта на Дону и Волге опасной. Но, как это часто случалось у него, от осознания до вывода, то есть действия, путь был долог. К тому же своей собственной пропагандой, возвестившей 8 ноября 1942 года: «Сталинград уже у нас в руках», он сам лишил себя какой бы то ни было оперативной свободы и свободы принятия решений.
Красная Армия обнаружила слабые места германского фронта на Дону (здесь стояли части союзников — Румынии, Италии и Венгрии) и тщательно провела подготовку операции на окружение. Они так замаскировали свои приготовления, что германское командование (ОКХ) ожидало наступления против группы армий «Центр».
19 ноября 1942 года враг превосходящими силами перешел в контрнаступление севернее и южнее Сталинграда, прорвал линию фронта на участке румынских войск, за пять дней окружил 6-ю армию. Командующий ею генерал Паулюс тотчас же попросил у Гитлера свободы действий, чтобы пробиться со своей армией из котла, но тот отклонил эту просьбу, твердо заверив, что своевременно деблокирует ее, а до тех пор будет снабжать при помощи Люфтваффе; последнее же было делом Геринга, который легкомысленно поручился, что обеспечит снабжение окруженных соединений по воздуху. Главным для Гитлера, как он заявил при обсуждении обстановки новому начальнику Генерального штаба сухопутных войск [Цейтцлеру], был прежде всего «фанатический принцип» удержать Сталинград во что бы то ни стало, ибо сдать его означало потерять всю технику и город навсегда. А этого он не хотел и не мог сделать хотя бы уже из соображений собственного престижа.
В послевоенное время публицисты неоднократно и крайне резко критиковали Паулюса за то, что тот в первые дни ноября не предпринял прорыва на собственную ответственность, чтобы спасти 6-ю армию. Сколь мало учитывают они тогдашнее положение: ведь вера войск в свои силы еще не была утеряна и до тех пор высшее командование всегда справлялось со всеми кризисами! Кроме того, командование армии в окопах Сталинграда едва ли могло правильно судить, достаточно или нет имеет ОКХ сил для деблокады, а только что назначенный командующим группой армий «Дон» фельдмаршал фон Манштейн пользовался почти легендарным доверием; действия вопреки его решению совершенно выходили за рамки военных соображений командования 6-й армии.
Так и сражалась 6-я армия, заняв круговую оборону и надеясь на деблокаду извне и на снабжение по воздуху. Однако транспортные соединения 8-го авиационного корпуса вместо предусмотренных 300 т могли доставлять в котел ежедневно в среднем не более 90 тонн. Кроме того, соединения армейской группы Гота продвинулись в направлении Сталинграда всего на 48 км, затем они были вынуждены уступить сильному советскому натиску, особенно потому, что критическое положение группы армий «Дон» потребовало перегруппировки сил. 16 декабря Советы прорвали линию фронта и в полосе 8-й итальянской армии, в излучине Дона южнее Воронежа, нанося главный удар на Ростов, чтобы одновременно отрезать группу армий «А» (Кавказ) и группу армий «Дон». Таким образом, Сталинград означал для Манштейна отнюдь не единственную и не последнюю проблему.
Между 19 и 22 декабря 1942 года теоретически еще имелась последняя возможность для командующего 6-й армией, вопреки полученным указаниям, решиться на прорыв. Но Паулюс, воспитанный в духе германского военного мышления и повиновения, не захотел действовать без приказа вышестоящего командования. Поскольку же оно не могло добиться от Гитлера разрешения на прорыв, Паулюс продолжал держаться в котле. Сегодня едва ли можно в точности судить, имела бы в тот момент перспективу на успех попытка прорыва кольца окружения, тем более что армия обладала незначительными запасами горючего, и что произошло бы тогда с огромным числом раненых. Подавляющее превосходство Советов в силах заставило 6-ю армию в конце января 1943 года капитулировать. Сегодня мы знаем, что Сталинград временами сковывал 7 вражеских армий (66, 62, 64, 57, 2, 65 и 24-ю), насчитывавших более 60 дивизий, которых противнику частично не хватало во время его опасного удара в направлении устья Дона. Таким образом, Манштейн смог остановить вражеский удар и вновь стабилизировать весь Южный фронт, в то время как группа армий «А» (Кавказ) осуществляла основательно подготовленное отступление до Таманского полуострова (западнее Краснодара).
* * *Сталинград был одной из крупнейших катастроф германской стратегии войны. Но она не являлась единственным и только лишь одним имевшим решающий характер поражением стратегического масштаба. В ноябре союзники высадились крупными силами в Алжире и Марокко; в то же самое время Роммелю пришлось под Эль-Аламейном со всей своей армией неудержимо отступать на запад, и отступление это закончилось в мае 1943 года капитуляцией группы армий «Тунис». Именно эти три события и происшедший весной 1943 года крах германской подводной войны означали в военном отношении поворотный пункт Второй мировой войны. Генерал Йодль, ближайший советник Гитлера, признавал позже, что с этого момента «бог войны» отвернулся от Германии и переместился в другой лагерь. Военными средствами войну было больше не выиграть. Нейтралы и союзники Германии начали теперь все больше терять доверие к гитлеровской стратегии; психологическое воздействие этих поражений на немецкий народ было значительным. Стало вновь возрастать сопротивление групп дальновидных и сознающих свою ответственность политиков и военных системе, которая и не думала делать необходимые выводы из изменившейся обстановки. Наоборот, она делала все для того, чтобы не закончить войну, даже если для этого придется принести в жертву немецкий народ, превратить Германию, наконец, всю Европу в сплошные руины.
Между тем в тени описанных выше боевых действий находилась с лета 1940 года сначала итальянская, а затем совместная стратегия стран «оси» в Средиземном море. В послевоенные годы об этом написано много верного и отвечающего сути дела, но вместе с тем также много неправильного и неточного. Какие ошибочные решения на этом театре военных действий способствовали военной катастрофе 1945 года? Еще до начала Второй мировой войны Италия ясно осознала, что в случае столкновения с Францией и Англией решающие события произойдут в Северной Африке и потому важно захватить британскую мощную военную крепость Мальту, а если возможно, то и Тунис (чтобы таким образом сохранить жизненно необходимую связь с собственными колониальными территориями). Однако никаких предназначенных для этого приготовлений ею предпринято не было. Поначалу, еще будучи «не ведущей войну», Италия очень скоро почувствовала на себе воздействие британской блокады Германии, когда весной 1940 года столь важная для нее транспортировка немецкого угля морем была объявлена контрабандой. После крайне поспешного вступления в войну Муссолини прежде всего стремился расширить свои позиции на Средиземном море, разрушив «итальянскую тюрьму», стенами которой служили Гибралтар, Суэц и Дарданеллы, а выходами — Корсика, Тунис и Мальта.
В духе «политики разделения оперативных сфер» (Германия ведет войну севернее Альп, а Италия — южнее их) Гитлер полностью доверил борьбу на Средиземном море своему партнеру по «оси», несомненно роковым образом переоценив при этом итальянские возможности ведения боевых действий. Сюда добавилось еще то, что, несмотря на заключенный в мае 1939 года военный пакт между Германией и Италией, никакие совместные военные цели установлены не были и соответствующие планы обсуждению не подвергались. Это упущение явилось первой фундаментальной ошибкой: вместо того чтобы тщательно координировать свои оперативные мероприятия на суше, на море и в воздухе, политическое руководство обеих сторон старалось сообщать другой стороне ровно столько, сколько требовала дипломатическая вежливость. Так, к примеру, весной 1940 года не удалось скоординировать намеченные наступательные действия против Франции на Рейнском фронте. С одной стороны, преобладало взаимное недоверие, которое для ведения любой коалиционной войны служит зародышем поражения, а с другой — именно Генеральный штаб итальянских вооруженных сил всячески противился вступлению своей страны в войну, ибо считал оснащение и боевую подготовку собственных войск совершенно недостаточными. Однако честолюбивый и стремящийся к самоутверждению Муссолини навязал свою волю генералам, предаваясь тщеславной надежде выиграть войну в кратчайший срок. Вот почему не было проведено никаких оперативных приготовлений для такой кампании, а сами итальянские вооруженные силы, ввиду своей ограниченной боеспособности, оказались не на уровне предъявленных им требований.
