Николай Храпов - Счастье потерянной жизни - 3 том

Новые знакомые их любезно приняли, но еще любезнее, извинившись, оставили их, а сами заторопились в театр. Это было встречено новыми друзьями, как особая милость от Господа. Альберт Иванович признался в духовном ослаблении, объясняя это многолетним одиночеством и абсолютным отрывом от Слова Божья. Беседу закончили, искренним исповеданием своих грехов, на коленях. Совершили Вечерю Господню, в которой старец не участвовал уже десятилетие.

Один Бог может понять, каким блаженством были наполнены их сердца, а Павел, в слезах, благодарил Господа, что Он удостоил их с Наташей, послужить такому измученному старенькому пилигриму.

Вечеря Господня соединила друзей так, что они, сами того не зная, оказались скрепленными этой дружбой до самой смерти. Расставаясь, Альберт Иванович с Владыкиными согласились иметь, кроме взаимной переписки, и периодические встречи. На следующий день, скрываясь от Магадана, за перевалами, Павел с Наташей признались, что Магадан, ради одного этого старца, стал для них родным.

* * *

Из Магадана в тайгу ехали весь день. Путь лежал среди сопок и через высокие перевалы. Изредка, где-нибудь на мшистых сухих террасах, около речушек, притулившись к самым сопкам, встречались поселки, где удавалось покушать и обогреться чаем. Там, где автобус протискивался по узеньким траншеям, еще уцелевшего снега, Наташа инстинктивно, со вздохом, отпрянув от окошка, прижималась к мужу — все это ей казалось, как во сне. Ведь, в это время, в Ташкенте жители уже наслаждались вишней, абрикосами, черешней и ранней огородной зеленью. К счастью, не более, как через полчаса, машина, минуя суровую панораму Севера, стремительно спустилась вниз с перевала и выехала на пойму; они невольно, полной грудью, вдыхали бодрящий запах хвои, смешанный с ароматом цветущего разнотравья; и, казалось, ноги сами бежали бы к заманчивым кристальным струям горного потока, где всякому так хочется, по-детски, поплескаться в его студеной воде. Иногда дорога пролегала по таким местам, где наблюдательному путешественнику невозможно удержаться от восторга, видя великолепие природы дикого Севера.

В связи с этим, у Наташи уже не один раз менялось настроение, но что ее особенно поразило, так это сравнение: как удивительно четко, все виденное ею, отпечаталось на характере Павла.

В Усть-Омчуг приехали вечером и, удивительно, точно по расписанию. На площади их ожидал, предупрежденный селектограммой, брат, который с радостью помог им выгрузиться и перебраться на квартиру. Комнатушка, оставленная им Комаровыми, была чисто убранной и, к Наташиному восторгу, умеренно натопленной.

После полуторамесячной дороги, Владыкиным она показалась просто райским уголком, тем более, все было расставлено и развешено заботливой рукой Лиды, и все осталось, совершенно нетронутым.

После горячей благодарственной молитвы, все уселись за приготовленный чай и ужин, и брат-комендант торжественно заявил:

— Ну, дорогие друзья, целый месяц я прожил здесь, охраняя этот уют, сдерживая атаки претендентов. Год здесь прожили Женя с Лидой, теперь, по милости Божией и нашему общему решению, передаю вам. Пусть благословение не прекратится в этих узеньких стенах.

* * *

Так началась жизнь Владыкиных на Крайнем Севере. Приезд семьи был встречен с особым вниманием, так как многие сочувственно, вместе с Павлом, переживали его сборы и испытания полгода назад, когда он был еще одиноким. Первые дни, с Наташей знакомились сотрудники и знакомые Павла, любезно посещая их вечерами, внимательно прослушивая их рассказы о жизни на "материке". Особенно же, всех привлек богобоязненный образ жизни Владыкиных.

Павел с Наташей, после трудового дня, всегда пели духовные гимны, читали вслух Слово Божие, что, так или иначе, привлекало внимание окружающих.

С первых же дней у них стали появляться и друзья, особенно из числа тех, кто мучительно томился, страдая от безнравственного образа жизни в поселке. С ними они проводили беседы, читали Библию, в их присутствии, молились. Владыкины были бесконечно счастливы от сознания, что они вместе, с одинаковым усердием служат Господу, в труде среди грешников. Рады были и тому дорогому уюту, в котором они теперь (после многих лет жгучих переживаний, перенесенных каждым отдельно) отдыхали, обоюдно, служа любовью друг другу. Наташа стала осваиваться в новой обстановке, смотря на все, как на добровольно избранный жребий, по воле Божией.

Но, увы, вскоре их тихую жизнь, полную безоблачной радости, нарушили. Ввиду недостатка работников того профиля, каким был занят Павел, ему срочно нужно было выехать на все лето в тайгу, и, как это было ни тяжко и печально, им с Наташей предстояло разлучиться. Наташа прилагала все усилия, чтобы при расставании с мужем не омрачить его сердца, однако, слез удержать было нельзя. Ей жалко было и Павла, что он опять возвратится к тому образу жизни, в котором прожил мучительные долгие годы, страшно было подумать и о себе, остающейся среди дикой природы с одичалыми, безнравственными людьми. Знала, что никакие замки и меры предосторожности не сохранят ее здесь, в этой гуще, закоснелых в преступлениях, людей. Оставалось только покровительство Божие, на что она и положилась, разделяя скорбную жизнь мужа с самого начала. Своими руками собрала ему необходимые вещи в рюкзак, на своих плечах несла их, идя с ним вместе за поселок к речке, своими руками обняла его на прощание и бросила, сняв с пенька, причальный канат в лодку. Баркас, увлекаемый бурным течением горной речки, быстро скрылся за поворотом.

Потеряли друг друга из вида и Владыкины, просто сказать — расстались.

Огромный баркас бросало течением из стороны в сторону с такой быстротой, что Павел едва успевал с людьми отбиваться от скальных уступов, на поворотах, и таежных завалов.

"Вот, такой стремниной, помчалась теперь и наша жизнь с Наташей", — думал про себя Павел, когда, уже после двухчасового плавания, они причалили в тихом протоке к берегу. Они остановились в сорока пяти километрах от Усть-Омчуга, чтобы обосновать, на остаток лета, базу своей топографической партии. Место было живописное; в прошлые годы он, зимой и летом, проходил здесь, восхищаясь красотой пейзажей, обилием дичи, ягод и грибов, а особенно, отличным ловом рыбы. Да, и теперь, пока расставлялись каркасы и натягивался брезент на палатки, начальник партии наловил хариусов и линьков в таком количестве, что хватило накормить досыта всю партию ароматной ухой. Но, увы, для Владыкина все это было бесцветным и непривлекательным. Недели через три это стало так заметно, что начальник после очередного маршрута, сидя за чаем, заметил: