Ричард Колье - Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини

— Вы видели это безобразие? Восстание обесчещено. Серени тщетно пытался сослаться на линию коммунистической партии:

— История избрала этот путь — некоторые люди должны были не только умереть, но умереть с позором.

Представитель партии действия Феруччио Парри тоже не промолчал, высказав опасение:

— Безобразие и негодные методы могут нанести вред партизанскому движению не только сейчас, но и в будущем.

— Что сделано, то сделано, — попытался успокоить их Полетти. — Во время войны эмоции всегда перехлестывают через край. Сейчас же я предлагаю снять тела повешенных и прекратить вздергивание других. Таков мой приказ.

— Хорошо, — согласился с ним Парри, — но куда нам девать Муссолини? Толпа может разорвать его на клочки.

Полетти высказал мнение, что последнее решение в отношении Муссолини будет «являться уже частью истории».

— В Америке имеется нечто, называемое моргом. Есть ли у нас что-либо подобное?

— У нас есть покойницкие для бедняков.

— Ну и отлично, — решил Полетти. — Надо отправить его туда под охраной партизан, чтобы с ним ничего более не произошло, поскольку все окончено. Нельзя вымещать на нем зло, да и вообще следует покончить со счетами.

Приложения

Приложение I

«Такие же фанатики… что и те, кто сжег Жанну Д'Арк»

Несмотря на большое число английских почитателей, Бенито Муссолини провел всего восемь дней в Англии, присутствуя на Лондонской конференции по вопросам репараций в декабре 1922 года.

Для него все английское оставалось мистическим. Он считал, что это была нация, кушающая пять раз в день и специально одевавшаяся для питья чая в пять часов пополудни. Однако трезвая оценка лондонской действительности итальянскими представителями скорректировала его мнение в сторону реальностей, благодаря в первую очередь графу Дино Гранди, послу Италии при дворе святого Джеймса, которому удалось удержать англо-итальянские отношения, как говорят моряки, на ровном киле даже в штормовые годы абиссинской и испанской гражданской войн.

Приводим письма Гранди Муссолини и министру иностранных дел Чиано, в которых он раскрывает слабые стороны англичан и развеивает миф об их таинственности. Письма были отправлены из итальянского посольства, находившегося по адресу: Лондон В-1, площадь Гросвенор, 4–18 августа 1933 года и 6 ноября 1936 года соответственно.

«Дорогой президент!

Вслед за своей информацией о прессе посылаю вам статью «Франция и фашизм», опубликованную в сегодняшнем номере газеты «Морнинг пост». Она является своеобразным ответом на ваши публикации «После Лондона» от 24 июля и недавней «Закат и потемки демократии», которые вызвали настоящую сенсацию и спровоцировали некоторых лидеров, таких, как, например, Хадлестон, взяться за перо. Об этом свидетельствуют статьи «Фашизм с некоторым различием» в «Дейли мейл», «Определение эпохи» — в «Санди тайме», «Смысл фашизма» — в «Морнинг пост».

Я уже сообщал, что английский народ никогда ранее не проявлял такого интереса к новым идеям и фашистскому движению, как в эти дни. Газеты быстро подхватили эти настроения, давая соответствующие броские заголовки.

Прилагаю краткий доклад по недавним публикациям о птичьем заповеднике в парке поблизости от Падуи. Обращаю на это внимание, чтобы проиллюстрировать довольно странную психологию этой страны и подчеркнуть те аспекты, которые необходимо иметь в виду для осознания того, что я называю «организация симпатий», разработанной британской нацией для завоевания лидирующих позиций в мире.

Министр финансов Невилл Чемберлен за день до принятия палатой общин бюджета страны опубликовал в газете «Тайме» свое письмо, в котором обратил внимание на необходимость защиты бедных маленьких птичек, летающих в парке под окнами казначейства.

Могу заверить вас, что британцы проявили больше интереса к судьбе этих птичек, нежели к бюджету. Кстати, обращаю ваше внимание и на книгу Поля Морена о Лондоне, которая, вне сомнения, вам известна. (Я не привожу книг, которые вы бы не упоминали как прочитанные.) Морен — бывший французский дипломат, пожалуй, единственный, кто понимал Англию. Так вот он говорит: «Эта странная и мистическая раса обладает взглядами и мышлением, непонятными для нас, европейцев».

Вчера на премьере исторического фильма (снятого, между прочим, в кооперации с итальянцем Тёплицем) «Частная жизнь Генриха VIII» цензура вырезала бой петухов, но оставила ужасные сцены казни Анны Болейн и Катерины Говард с показом наточки топора, криков и плача женщин и их обезглавливания. Мне представляется, что эта страна нуждается в компенсации врожденной жестокости к людям любовью к животным.

Упомяну еще о статье в «Тайме» об уличном движении в Риме, которую вы, по-видимому, уже читали. Все англичане без исключения говорят о Риме, вашем Риме, как о колдовском рае. Но при этом часто замечают:

— Какая, однако, жалость: слишком шумно. На это я обычно отвечаю:

— Подождите немного. Муссолини скоро решит и эту проблему.

С уважением

Гранди».

«Дорогой Джалеаццо!

Когда вы звонили по телефону позавчера, у меня был Риббентроп. Он прибыл в Лондон несколько дней тому назад и навестил меня, сделав жест видимого товарищества и радушия, которые проявил и я со своей стороны. Вообще-то, пожалуй, следует, чтобы у англичан сложилось впечатление, будто бы представители двух крупных фашистских государств координируют свои действия. Я сказал Риббентропу, что могу передать в его распоряжение свой опыт четырехлетней работы в Лондоне, чем он, кажется, остался весьма доволен. В соответствии с вашими указаниями я, однако, предоставлю ему свободу действий в расчете, что он сам наделает ошибок. Думаю, что за ним нужен глаз да глаз.

Приезд Риббентропа через три месяца после официального заявления, поскольку немецкое посольство в течение шести месяцев оставалось без главы, был весьма шумным. Он появился на нескольких автомашинах в сопровождении целой толпы репортеров и пресс-атташе, которые с ходу начали шумную рекламу, и своего четырнадцатилетнего сына, которого затем определил на учебу в вестминстерскую школу. Вследствие этого почти во всех газетах появились снимки мальчишки, одетого в «клоунскую» одежду от Этона. Публикации эти сопровождались далеко не хвалебными комментариями, типа: «Нацистский посол решил воспитать своего сына в английском духе… Однако, когда молодой Риббентроп возвратится в Германию, он забудет, как отдавать нацистское приветствие…»

Это, на мой взгляд, было большой ошибкой Риббентропа: он проигнорировал тот факт, что англичане уважают только людей, которые не признают их превосходства.