Эрвин Полле - Четыре жизни. 3. Производственник

Конечно, решение профкома мало, что принципиально меняло, происходила затяжка времени, тогда считал, что это лучший вариант.

Кто-то пустил на ТНХК слухи, что, я неблагодарный, Прохор (?!) помог мне и дал деньги на похороны мамы. Чушь какая-то, но сознательно распространяемая…

16 июня «сорока на хвосте» принесла высказывание Евдокимова: Полле-то оставили на ТНХК, а Хандорина отстранили от руководства комбинатом. Фраза, попавшая через испорченный телефон, вызвала целый комплекс размышлений.

В НИЦ продолжались увольнения: ушёл завлаб Алексеев, пытались уволиться завлаб Рябова, химик Маркова. Отдел кадров отказывался увольнять по сокращению штатов, хотя и не имел права.

ТНХК стоял практически полностью, немного работал цех товаров народного потребления. Оставшиеся 25 % зарплаты за декабрь всё ещё не выдали…

18 июня обрадован повторным представлением администрации в профком. Формально профком не состоялся, не было кворума. В.П.Путина (зам. председателя профкома) уговаривала меня соглашаться, иначе профком вынужден дать согласие на сокращение, так как нарушений со стороны администрации нет (не согласен в принципе!). Объяснил, что буду отстаивать свои права, если понадобится, в суде.

19 июня (пятница) последний раз на ТНХК присутствовал на крупном шоу. Название шоу — день администрации области на ТНХК. Руководство области и Томска в расширенном составе: Кресс, Мальцев, Наговицын, мэр Томска Макаров, руководители департаментов, банкиры, пресса… Всего ~ 45 человек. Началось с 9.45 объездом заводов, а в 12.20 собрались в конференц-зале, от ТНХК приглашены руководители, ранга начальника цеха и выше. Доклад делал Прохор (повышенный оптимизм, охаивание предыдущих хозяев), затем выступили несколько руководителей областных департаментов. Болтовня про реструктуризацию долгов, много говорилось о необходимости продления внешнего управления. Наговицын: надо ставить задачу продления внешнего управления на 10 лет, хотя в проекте решения пока этого писать нельзя. Все хвалят Прохора (включая Кресса). Ни одного критического выступления. Сидел и размышлял, чего в выступлениях больше: непонимания проблем ТНХК или демагогии. К сожалению, большинство присутствующих слушали с «открытым ртом», люди хотели получать зарплату. Впечатление тягостное, напоминало партхозактив 80-х годов только с гораздо более серыми актёрами. Кстати, отсутствовал Хандорин, подтверждались слухи, что Прохор (по-видимому, слишком мощная чекистская поддержка в Москве) его сломал.

24 июня на профкоме принято решение о согласовании моего сокращения. Присутствовало 6 женщин во главе с Путиной. 4 — за, одна (Г.С.Крюкова, выходец из ЦЗЛ начала 80-х) — против, одна (Н.Г.Волохова, профорг НИЦ) — воздержалась. Что-либо объяснять было бесполезно: интеллектуальный уровень профкома ТНХК ещё ниже, чем уровень профкома НИЦ.

Начал сдавать книги в библиотеку, два человека патентно-информационного отдела НИЦ разбирались с содержимым книжных шкафов в кабинете, много своих книг, а может, что-то и пропало.

40 дней со дня смерти мамы.

30 июня в 16.00 позвонила Шапоренко: приказ подписан, я уволен с 30.06.1998 г. (!!!) Предварительно мне обещали, что несколько дней для сдачи дел у меня будет, но Прохор своей рукой вписал 30-е, хотя вроде бы ему что-то говорили. В 16.30 (оперативность!) меня ознакомили с приказом и вручили трудовую книжку, через полчаса уехал домой. Состояние явно шоковое: повышенная эмоциональность и взвинченность, хоть и ждал увольнения, но не в такой грубой форме.

Вечером Надя пригласила Лабзовских, выпили 2 бутылки коньяка…

1 июля 1998 г. (я уже не работник ТНХК) в 10 утра собрал коллектив НИЦ. Подготовиться к последней встрече как следует, не сумел, слишком неожиданна форма финала. Собрались все, кто был на работе. Дословно не запомнил всё, о чём говорил, приведу основные мысли.

Никогда не думал, что так буду уходить с ТНХК, считал, меня отсюда вынесут ногами вперёд.

Боролся до конца и ещё не закончил, до последнего был уверен, что разум возьмёт верх.

Ещё в августе — октябре неоднократно обсуждалась моя кандидатура на должность главного инженера ТНХК.

Были служебные записки Прохору, Хандорину (по поводу НИЦ дважды), две конфиденциальные записки Хандорину по глобальным проблемам ТНХК, письмо губернатору, личный получасовой разговор с Хандориным. По мере уменьшения влияния Хандорина, вероятность восстановления справедливости начала уменьшаться.

Наш профсоюз не защищает работника независимо от ранга. Профкому (6 женщин) было трудно понять, почему я отказываюсь от должностей с зарплатой не ниже, чем у директора НИЦ. Путина: первый раз мы отказали администрации (все 13 человек были против моего сокращения), а теперь не можем (?!). А что изменилось за 2–3 недели? Ведь ни один руководитель в этот промежуток со мной так и не поговорил.

Положение на ТНХК. Стабильная поставка достаточного количества прямогонного бензина невозможна, так как его просто нет в России по балансу мощностей. Единственный выход — строительство собственной нефтепереработки. Идут разговоры, что согласована продажа контрольного пакета акций ТНХК Минатомом Газпрому.

Управление ТНХК никогда не было таким слабым. В нынешнем составе не способно управлять комбинатом в случае, если, не дай бог, появится в достаточном количестве сырьё.

Судьба НИЦ, его будущая форма мне неизвестны. Уверенно могу сказать, что в существующих условиях НИЦ работал достойно и вряд ли можно ожидать улучшения его деятельности. Иллюзии, что кто-то поможет приобрести лабораторное оборудование в нынешнем состоянии ТНХК.

Несколько лет я писал книгу «ТНХК. Хроника», имел мечту подарить каждому работнику НИЦ по экземпляру. Мне не надо никаких денег за книгу, только 100 экземпляров. Гетманцев обещал существенную помощь в издании, но ТНХК… В настоящее время я не оставил экземпляр музею ТНХК. Из тех экземпляров, что распечатал на принтере, подарил Гетманцеву, Хандорину, Лабзовскому, Братчикову, Куликалову и Горностаеву.

Благодарю всех, кто поддерживал меня, всех, с кем работал. До свиданья!

Встреча с коллективом длилась минут 20–25, прошла очень напряжённо, в полной тишине. Выступление плохо подготовлено и очень сухое. Надо было хотя бы лучшее в истории ЦЗЛ-ЦЛО-НИЦ отметить, отметить победы и неудачи, но экспромтом я никогда не умел хорошо говорить, а здесь слишком возбудимо-подавленное состояние. Через 10 минут отдал Лабзовскому ключи от кабинета и ушёл (ещё до встречи неприятно удивил радостный тон Лабзовского, когда он говорил, что пойдёт на совещание к Прохору — среда). Часа два провёл в бухгалтерии, ждал справку для передачи в суд, чтобы можно было получить расчёт, но в НИЦ больше не зашёл, даже когда понадобилось сделать копию контракта.