Дмитрий Лухманов - Жизнь моряка

На пароходе, очевидно, не видели нашего скромного зеленого бортового огня и не меняли курса. Стоявший у главного компаса Андржеевский мрачно доложил:

— Пеленг не меняется!

Столкновение было неизбежно. Мы не могли, как я уже сказал, податься влево из-за грозивших нам подводных камней, а вправо нас не пускал ветер. Еще три-четыре минуты, и пароход, идущий со скоростью не меньше пятнадцати-шестнадцати узлов, инерцией своего весящего десять тысяч тонн тела ударит нас в правую скулу. С грохотом полетят вниз наши огромные мачты и реи, перебьют обломками половину людей, превратят в груду щепок наши прекрасные шлюпки, а красавец клипер, нагруженный для балласта песком и не имеющий ни одной водонепроницаемой переборки, кроме таранной, ключом пойдет ко дну, унося с собой безнадежно борющихся за жизнь людей…

Не знаю, что делалось на палубе, но на юте весь командный состав, вышедший наверх перед походом к Одессе, стоял, как окаменелый, у правого борта и не спускал глаз с несущейся на нас, блистающей сотнями электрических ламп громады.

Но у меня еще был в запасе шанс на спасение. Я подошел к правому борту, вынул из специально устроенного у поручней пенала зеленый фальшфейер и зажег его, выставив за борт. Вся правая сторона корабля озарилась ослепительно ярким зеленым бенгальским огнем. Ветер, отдувая пламя на мою вытянутую правую руку, нестерпимо жег ее, но я, сжимая от боли зубы, не выпускал фальшфейера из руки.

Встречный пароход круто шарахнулся влево и проскочил не больше как в десятке метров от нашего правого борта.

Я бросил остаток горевшего фальшфейера за борт и попросил стоявшего тут же на юте врача Ермолина сделать наскоро перевязку.

С развитием пароходства и резким уменьшением числа парусных кораблей все внимание пароходных вахтенных начальников и впередсмотрящих бывает обращено ночью на белые огни, носимые по закону всеми пароходами на мачтах, — огни эти гораздо дальше видны, чем бортовые зеленый и красный. Увидя ночью в море приближающийся или двигающийся на пересечку белый огонь пароходные вахтенные начальники начинают искать в бинокли дополнительный зеленый или красный, цветных же огней парусных кораблей, не сопровождаемых белым мачтовым, они сплошь да рядом не замечают, пока на них не наскочат. Поэтому, зная эту пароходную болезнь, я устроил на «Марии Николаевне», а впоследствии и на «Товарище» у бортовых поручней юта герметически закрывающиеся ящики-пеналы и хранил в них на правом борту зеленые, а на левом красные фальшфейеры — картонные трубки, набитые бенгальским огнем, с короткой ручкой и автоматическим зажигателем. Четыре раза в жизни при помощи этой простой предосторожности мне удалось спасти парусные корабли, которыми я командовал.

Российский Добровольный флот

В годы первой мировой войны я был морским агентом Добровольного флота в Южной Японии и жил с семьей в Нагасаки. Там меня и застал исторический 1917 год.

Вести с Родины доходили урывками. Русские матросы тайком привозили разрозненные номера «Правды». Мои мысли и желания были прикованы к революционной борьбе в России.

Воспользовавшись первой представившейся мне возможностью, я выехал во Владивосток.

Вспоминая сейчас то время, я испытываю ни с чем не сравнимое чувство радости и благодарю судьбу за то, что она дала мне возможность внести мою скромную лепту в общее святое дело моего народа.

Мне довелось принять участие в борьбе за спасание судов дальневосточного Добровольного флота.

Интересная история этого своеобразного морского учреждения мало известна читателям, и ее стоит рассказать.

Сан-Стефанский мирный договор сильно обострил отношения царской России с Англией. Надо было готовиться ко второй войне, к войне по преимуществу морской.

Самыми уязвимыми местами Англии были ее связь с разбросанными по всему свету колониями и ее морская торговля, без которых она скатилась бы к положению третьестепенной державы. Оружием для нанесения наиболее чувствительных ударов морской торговле врага считались в то время легкие быстроходные крейсера. У всех еще были в памяти действия неуловимого крейсера «Алабама», потопившего во время гражданской войны в США 56 торговых кораблей и парализовавшего морскую торговлю «северян». В кружке лиц, близко стоявших к царскому двору, возникла мысль объявить всероссийскую подписку на пожертвования для приобретения за границей нескольких больших пароходов, которые легко можно было бы переделать в крейсера. Возник комитет Добровольного флота.

На собранные деньги комитет приобрел в Германии три быстроходных океанских парохода, названные: «Москва», «Петербург» и «Россия». Скоро к ним присоединился четвертый — «Нижний Новгород».

Так возник Добровольный флот. Задачей его было в мирное время поддерживать регулярное почтово-пассажирское сообщение между Одессой и Владивостоком и перевозить на Дальний Восток срочные, главным образом военные, грузы. На обратных рейсах с Дальнего Востока корабли заходили в китайские порты и грузились чаем для России.

В военное время суда должны были превратиться в крейсера и вредить неприятельской морской торговле. Добровольный флот подчинялся военно-морскому министерству. Его комсостав состоял из числящихся в отпуску и «по флоту» морских офицеров, а команда — из опытных матросов различных специальностей.

Высокие фрахты, денежная помощь правительства и отсутствие конкурентов дали Добровольному флоту возможность быстро расти и развиваться. К началу двадцатого века он уже имел шесть прекрасных быстроходных крейсеров, восемь транспортов и два парохода специального назначения.

Крейсера обладали скоростью до двадцати, а транспорты — до тринадцати узлов, что было очень неплохо по тому времени.

Казалось, разразись война, и крейсера, взяв в свои трюмы полные запасы угля, поставив заранее приготовленное и спрятанное в отдельных трюмных отсеках артиллерийское и минное вооружение, бросятся на океанские торговые пути и терроризируют вражескую торговлю. Транспорты же, нагруженные углем, боеприпасами и провизией, заблаговременно выйдут на условленные места встреч и будут питать крейсера.

Но грянула русско-японская война, и бесталанные царские адмиралы обанкротились. Военная деятельность и помощь Добровольного флота оказалась более чем скромной.

Копилась война, и с нею кончилось существование того Добровольного флота, для создания которого жертвовались не только крупные суммы купцов, но и трудовые рубли населения. Идея коммерческих крейсеров, так блестяще оправдавшая себя через десять лет, в мировую империалистическую войну была признана неудачной и устаревшей. Из ведения морского министерства флот перешел в ведение министерства торговли и промышленности. Комитет был переименован в правление с сильной прослойкой чиновников.