Василий Мудрый - Николай Иванович Смирнов
Сердце подводило Василия Захаровича все чаше и чаще, но однажды он все же решился и направился, как в былые времена, к своему старому другу Кириллу Прокофьевичу Орловскому, чтобы повидаться и поговорить. Может, уже и в последний раз…
Настоящая дружба, тем паче мужская, да еще боевая, партизанская, обычно скупа на слово. Ни Корж, ни Орловский, наверное, никогда не говорили о своей особой тяге друг к другу, а вот встретились, и сразу было видно, как чисто по-человечески хорошо им вместе.
Оно и понятно: считай, полвека их ратные и созидательные пути-дороги шли рядом, преодолевая, вопреки всему, самые крутые и бурные волны в море жизни. Это была взаимообогащающая дружба двух национальных героев. И вот новая встреча…
Каким же предусмотрительным, чутким, внимательным был тогда Орловский! Однако не было при этом ни умиленных воспоминаний о былой удали, ни легковесных заверений в том, что все, мол, хорошо, а будет еще лучше, ни снисходительного заискивания перед тяжело больным соратником. Наоборот, все честно, искренне и мужественно. Кирилл Прокофьевич как бы даже подшучивал над поддавшимся недугу своим другом, впрочем, как в былые времена и Корж над ним. Пели они старые военные и партизанские песни, и все было почти совсем как тогда — без малого 50 лет назад. Вот только силы уже не те, но все равно звучало то памятное для них и гордое: «Мы кузнецы и дух наш молод, куем мы счастия ключи…»
Вроде бы незаметная, но постоянно ощутимая мужская забота о боевом товарище, учет его привычек, вкусов вновь создали ту душевную атмосферу отношений, в которой Василий Захарович час от часу становился все бодрее и веселее. И очень скоро, кажись, и вовсе забыл о своих хворях. Дошло даже до того, что, вопреки наистрожайшим запретам врачей, Василий Захарович решился-таки за дружеским ужином на рюмку шампанского с коньяком, а затем уж и коньяка с шампанским. И потом нисколько не жалел об этом. Сколько той жизни осталось!
А закадычный друг его Орловский с утра до ночи красочно расписывал забавные житейские истории, да все сыпал и сыпал свои шутки, прибаутки, сочные анекдотцы «с перцем», на кои всегда был великий мастак. Не обошлось, как обычно, и без шутливых, ироничных взаимных пикировок. Кирилл Прокофьевич возил Коржа и в старинный лесной бор, и на водохранилище, и в клуб — посмотреть, как лихо современная молодежь отплясывает…
Василий Захарович видел, что все это не «делалось» лишь из вежливости, потому что «так надо», а щедро вырывалось из души Орловского, как само собой разумеющееся, и он, словно облученный жизнелюбием своего неунывавшего, но уже также неизлечимо больного друга, весь как-то помолодел и засветился:
— Ну, Кирилл, спасибо тебе: давно уж не было мне так легко и весело. Хохотом ты мне расправил не только легкие, но и самую душу.
Так он и уехал в Минск окрыленный и просветленный. Написал несколько страничек в будущую книгу, сделал правки. Он продолжал биться с издателями и цензорами за каждую ее строку, отстаивая правду жизни и свою точку зрения. А потом, спустя недели, уже наступили тягостные дни мужественной борьбы за жизнь на больничной койке, где из природной скромности своей не требовал Корж, в отличие от многих, даже ему по праву положенного, стараясь никого и ничем не стеснять, не беспокоить, не быть никому в тягость…
Вся жизнь этого удивительного человека была чиста, как криничная вода. Увы, 5 мая 1967 года Героя Советского Союза, кавалера двух орденов Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны I степени, Креста Грюнвальда 2-й степени, чекиста, легендарного партизанского командира, генерал-майора, рачительного хозяина на земле полесской, преданнейшего делу прекрасного человека, сеятеля всего светлого и доброго, не стало. Он умер на руках у сына Леонида. Последними, ободрявшими родных и близких словами Василия Захаровича, были: «Не плачьте обо мне. Много нас еще таких уйдет!»
В некрологе, подписанном руководителями партии и правительства республики П.М. Машеровым, Т.Я. Киселевым и В.И. Козловым, в частности, говорилось: «Василий Захарович все свои силы отдал беззаветному служению Коммунистической партии и советскому народу, пользовался любовью и уважением трудящихся».
К названию колхоза «Партизанский край» справедливо тогда добавилось «имени Василия Захаровича Коржа». Ведь все здесь было задумано, выстрадано и создано им сообща с земляками. Его именем названы улицы в Минске, Давид-Городке, Пинске, Солигорске. В деревне Хоростово, центральной усадьбе хозяйства «Партизанский край», установлен бронзовый бюст Коржа. На Солигорском калийном комбинате Василий Захарович Корж был тогда принят в почетные шахтеры одной из бригад, и заработанные на его имя деньги направлялись в Фонд мира…
Но предшествовало всему этому в 1969 году письмо ветеранов-партизан. направленное 1-му секретарю ЦК КПБ Петру Мироновичу Машерову. Вот лишь небольшой его фрагмент: «Мы вынуждены обратиться к Вам за помощью в увековечении памяти Коржа. Мы обращались в горисполком с просьбой назвать одну из улиц Солигорска именем Коржа, но нам в этом отказали.
Мы просим Вас, Петр Миронович, посодействовать нам в организации музея «Партизанской славы» имени Коржа в деревне Хоростово (родина В.З. Коржа). Правление колхоза «Партизанский край» решило предоставить для музея деревянный дом, в котором жил В.З. Корж, а сейчас располагается контора колхоза, в случае если для конторы будет построено новое здание. Мы считаем, что новое помещение лучше построить для музея. После смерти В.З. Коржа колхоз на свои средства установил маленький бюстик из гипса, который сейчас пришел в негодность (облупился). Сотни людей приезжают в Хоростово, и нам, партизанам, стыдно, что в память о таком человеке стоит плохой памятник. До сих пор о В.З. Корже нет ни одной книги, нет фильма, посвященного Коржу, в Минске, Солигорске нет улицы его имени, хотя в народе ходят легенды славы и рассказы о смелом и героическом командире.
Ветераны гражданской и Великой Отечественной войн свято хранят
