Наталья Михайлова - Василий Львович Пушкин

Когда А. С. Пушкин поручил П. А. Плетневу издание первой главы «Евгения Онегина», он писал ему, издателю «Стихотворений Василия Пушкина», в конце октября 1824 года из Михайловского:

Ты издал дядю моего:Творец опасного соседаДостоин очень был того… (II, 337).

В 1825 году в Петербурге первая глава «Евгения Онегина» увидела свет. Но конечно же не все читатели, а только близкий круг друзей мог понять, что она начиналась шуткой:

«Мой дядя самых честных правил,Когда не в шутку занемог…» (VI, 5).

Первый стих романа перекликается с четвертым стихом из басни И. А. Крылова «Осёл и мужик», которую А. С. Пушкин не только читал, но и слышал в исполнении самого баснописца в Петербурге в 1819 году на вечере у А. Н. Оленина: «Осёл был самых честных правил». Поставленные в первой строфе «Евгения Онегина» кавычки свидетельствуют о прямой речи. И все же окончательно убедиться, что это эпатирующее высказывание принадлежит герою, а не автору романа читатели могут только после начала второй строфы: «Так думал молодой повеса…» И это дядя Онегина «не в шутку занемог». Дядя автора, хотя и не раз жаловался в своих стихах и письмах на одолевавшие его болезни, в это время занемог в шутку, и, вероятно, А. С. Пушкин об этой шутке знал. В 1815 году А. М. Пушкин распространил слух о том, что Василий Львович умер. В. Л. Пушкин ответил ему стихами «На случай шутки А. М. Пушкина, который утверждал, что я умер». Стихи были напечатаны в 1815 году в «Российском музеуме» и уже тогда могли быть известны А. С. Пушкину.

В 1816 году друзья В. Л. Пушкина вновь подшутили над ним. Это была шутка в традиции «Арзамаса» — отпевать живых покойников. 5 октября П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу:

«Да, бедный Пушкин умер в Козельске. Несчастный стих засел у него в горле. <…> Сообщи печальное известие Карамзиным, арзамасцам и всем чувствительным сердцам. О ты, Эолова Арфа, достойная соперница трубы согласной молвы, скажи, что Пушкин мертв, восплачь и отдохни»[601].

Н. М. Карамзин в письме П. А. Вяземскому от 2 октября 1816 года признавался:

«Я чуть было не поверил смерти дяди-поэта. Хорошо, что вы скоро оживили его, и притом забавными стихами. Пусть живет в Козельске: лишь бы жил!»[602]

12 октября 1816 года П. А. Вяземский сообщал А. И. Тургеневу:

«Наконец Василий Пушкин возвратился из царства смерти и чуть не умер от страха, когда узнал, что здесь считали его мертвецом»[603].

В. Л. Пушкин сделал к этому письму П. А. Вяземского стихотворную приписку:

Я живИ этот слух не лжив[604].

В 1821 году слух о смерти В. Л. Пушкина вновь стал курсировать между Москвой, Петербургом и Варшавой в переписке П. А. Вяземского, А. И. Тургенева и братьев Булгаковых. 15 марта 1821 года К. Я. Булгаков писал из Петербурга в Москву А. Я. Булгакову:

«Рад я, что Василия Львовича удар шутка, но тот Пушкин (А. М. Пушкин. — Н. М.) его уходит своими шутками. Он труслив и мнителен, так долго ли его уморить»[605].

Таким образом, шутка о смерти В. Л. Пушкина стала фактом литературного быта, который мог отразиться в стихотворном романе А. С. Пушкина, включившегося в эту своеобразную арзамасскую игру. Напомним, что стихи В. Л. Пушкина «На случай шутки А. М. Пушкина…» были включены им в сборник его стихотворений, вышедший в свет в 1822 году. А. С. Пушкин получил его в подарок от дяди — об этом он писал П. А. Вяземскому 6 февраля 1823 года из Кишинева. Первая строфа «Евгения Онегина» была написана в мае 1823 года, само название стихотворения дяди могло скрытой цитатой отозваться во втором стихе первой строфы. Заметим, что «уморив» дядю Онегина, А. С. Пушкин затем во второй и седьмой главах своего романа создает портрет этого «деревенского старожила», во всем противоположного В. Л. Пушкину. У дяди Онегина — «нигде ни пятнышка чернил», читает он только тетрадь расхода, играет в карты, пьет исключительно наливки.

Еще одна шутка племянника уже во время михайловской ссылки тоже связана со смертью, но уже не мнимой, а настоящей. 14 октября 1824 года в Москве после долгой болезни умерла тетка А. С. Пушкина, любимая сестра Василия Львовича Анна Львовна. Василий Львович был безутешен в своем горе. Друзья поспешили высказать ему свое сочувствие. П. И. Шаликов напечатал в «Дамском журнале» свое послание «К Василию Львовичу Пушкину. На кончину сестры его, Анны Львовны Пушкиной»:

Брат лучший, лучшую утративший сестру!Я знаю: слез, тобой струимых, не отру!Но кто же из твоих друзей нелицемерныхНе вменит в ревностный, в священный долг себеПринять живейшее участие в тебе, —И в дружбе, и в любви ко кровной, столь примерных…[606]

П. И. Шаликов снабдил публикацию своего стихотворения примечаниями, в которых, отмечая добродетели покойной, сообщал, в частности, что она просила, чтобы адресованные ей письма В. Л. Пушкина положили в ее гроб.

В том же «Дамском журнале», но уже в 1825 году П. И. Шаликов напечатал послание «К В. Л. Пушкину», принадлежащее перу поэта и переводчика Александра Абрамовича Волкова, члена Общества любителей российской словесности при Московском университете, скорее всего — знакомого Василия Львовича:

И ты, как я, познал сердечные страданья!И ты, как я, гоним коварною судьбой!Что ж делать? ни тоска, ни слезы, ни стенанья —Ничто не возвратит, что взято смертью злой![607]

«Незабвенному праху» скончавшейся «страдалицы земной» посвятил свои стихи И. И. Дмитриев, но при его жизни они так и не были напечатаны[608].

Безутешный Василий Львович написал стихотворение «К ней», в котором выразил горечь утраты любимой сестры — «Ангела добротой», призывал ее взглянуть «с небесной высоты» на «брата и друга»:

Где ты, мой друг, моя родная,В какой теперь живешь стране?Блаженство райское вкушая,Несешься ль мыслию ко мне?Ты слышишь ли мои рыданья?Ты знаешь ли, что в жизни сейМне без тебя нет ясных днейИ нет на счастье упованья? (175–176).

Мы берем на себя смелость в связи со стихотворением В. Л. Пушкина напомнить о шедевре русской лирики — стихотворении Ф. И. Тютчева, написанном в 1864 году в канун первой годовщины со дня смерти любимой женщины Е. А. Денисьевой: