Александр Кабаков - Аксенов

А.К.: Ну это… не знаю, следует ли углубляться в медицину… Но думаю, что Вася ошибался. Имею соответствующую информацию. То что он описал — это не просто запой, это настоящий алкоголизм, который нельзя вылечить, но который можно прижать, прижать. Он его прижал на долгие-долгие годы. Молодец. И тут доказал, что он — исключение.

Е.П.: Он его прижал на всю жизнь.

А.К.: А вот запой… Боюсь, что один раз я видел Васю действительно в запое. Когда мы с ним еще не были знакомы, но я-то знал, кто такой Аксенов. Я увидел его часов в одиннадцать утра… в общем, вскоре после открытия кафе, было кафе «Север» такое на улице Горького. Спустя эпоху там открылся первый в Москве бордель почти официальный под названием “Night flight”. И вот я иду… Только открылось кафе, а оно открывалось довольно рано, будучи кафе-мороженым, и подавали там, кроме мороженого, коньяк и шампанское. И я вижу, что оттуда — нельзя даже сказать «выходит» — оттуда выводят Василия Палыча какие-то дамы, ну, некая свита, и он идет только исключительно с помощью свиты. Лицо сильно опухшее, и глаза закрыты. Было совершенно очевидно, что эта компания, которая гудела всю ночь, нашла заведение, где раньше всего утром можно выпить шампанского или коньяку. Вот тогда он явно был в запое… Слушай, хватит про это, в конце концов, дело не в этом. Давай скажем вот что: а какое значение, собственно, для литературы, его литературы имело то, пьет Вася или нет?

Е.П.: Знаешь, какое значение? Такое, что вот эта сцена, которую ты описал, — она прямо из романа «Ожог». И в ней есть настроение того времени. Следовательно, его пьянство, его запои, или алкоголизм, как хочешь, они были частью его литературы тогда.

А.К.: С этим я не спорю, вот об этом и интересно — как именно алкоголь входит в литературу, через сюжет, или настроение, или интонацию…

Е.П.: А мне интересно и биографическое значение алкоголя в жизни Аксенова. Мне всегда было интересно, не почему он пил, это понятно, почему пьют в России…

А.К.: А почему?

Е.П.: Почему… А потому… Чтобы жизнь… чтобы еще несколько измерений ей придать. Потому что на трезвую голову она плосковата…

А.К.: А в Америке почему пьют? Ну, допустим, писатели?

Е.П.: Потому что для писателя жизнь везде плосковата…

А.К.: Ну вот… вот сам смеешься, потому что чувствуешь, что сказал ерунду!.. Почему он пил? Вася? И почему Казаков, например, которого Вася очень любил и в последние годы о нем очень хорошо писал, тоже пил? И почему Казаков не бросил, а Вася бросил? Почему? В чем тут суть? И почему Вася, во всяком случае, в последние годы, не любил «Москву — Петушки», есть здесь связь?

Е.П.: Ты знаешь, есть ответ в пьесе Петрушевской «Чинзано». Там очень мудрый ответ. «Почему мы пьем все время?» — спрашивает один персонаж, а другой говорит коротко: «Да потому, что нам это нравится».

А.К.: Это хороший ответ, точный и честный. И это объясняет, как и почему Вася бросил пить — ему это перестало нравиться. И ему такая… алкогольная литература перестала нравиться, и чужая — думаю, до этого он по-другому относился к книге Венедикта Васильевича, — и своя, и он стал из нее понемногу выгонять алкоголь. И больше он не пил, причем не просто не пил, а мог выпить красного вина и не начать сильно пить…

Е.П.: Я тогда у него спросил — что, и никогда с тех пор? Он говорит: «Ты знаешь, один раз чуть было не сорвался, когда умерла мама, на поминках мне налили стакан, и я уже потянулся рукой к стакану и… и понял, что — нет, я уж и здесь не буду пить, и не выпил». И еще одна была история. Мы жили зимой с семьдесят девятого на восьмидесятый год в Пахре, у Майи на даче. Однажды решил я посетить местный кинотеатр в Доме офицеров. Я иду, метель была, и вдруг вижу — мне навстречу машина, помигала фарами, Василий Павлович в машине. Говорит: «Ты знаешь, у меня в “Континенте” вышла пьеса “Цапля”». «Континент», эмигрантский запрещенный парижский журнал, антисоветский…

А.К.: Это ты мне объясняешь? Или читателям?

Е.П.: «Возвращайся, давай отметим, шампанского выпьем», — говорит. Я сел в машину, в кино не пошел… Вот тогда Вася выпил не один-полтора-два бокала, как потом всегда пил, а бокала три, а то и четыре…

А.К.: То есть бутылку шампанского…

Е.П.: И вдруг я увидел другого Аксенова, понимаешь, даже по лицу. У него такое… У него черты лица заострились, он стал более такой кошачий, стал так хихикать чуть-чуть и стал немного агрессивнее, что ли… Это продолжалось, сколько там это опьянение продолжалось, ну, полчаса, наверное, или час. Но я понял, каков он может быть, если еще, еще и еще…

А.К.: Ну, последняя история на эту тему. Это году в семьдесят третьем я был на пьесе Васиной «Всегда в продаже» в «Современнике», тогда еще на Маяковке. Это был уже не премьерный спектакль, не знаю, почему там много народу собралось… Может, потому, что знали — скоро его из репертуара снимут… А после спектакля все намеревались большой компанией ехать в театр на Таганке на ночь, ночью там должен был быть концерт «для своих» группы Леши Козлова, группы «Арсенал» первого созыва, которую еще никто тогда не слышал, должно было быть большое такое неофициальное событие музыкальное. Ну, спектакль кончился, и мы все стоим возле «Современника». Стоит Вася, еще кто-то, я затрудняюсь вспомнить теперь, кто именно, кто-то из современниковских женщин. И вот одна из них говорит так мечтательно, видно, что приятное воспоминание: «А помнишь, Вася, когда была у нас твоя премьера, как ты выпил и в носках плясал?» И сразу встала передо мной некоторая картина, понимаешь? Как именно Вася выпил, что в носках плясал… Он, конечно, стал совсем другой человек, когда бросил пить. И литература его не могла не стать другой.

Е.П.: Потому что без пьянства не существовало бы раннего Аксенова, а такого, каким он стал позже, не могло быть, если бы он продолжал пить. Включая «Остров Крым».

А.К.: И включая «Ожог»…

Е.П.: Нет, «Ожог» был еще алкоголический.

А.К.: Женя, заспорим? Герой «Ожога» в середине романа бросает пить. И в это же время бросил пить Аксенов. И поэтому там отчетливо видно: до половины роман написан на одной энергии, а с половины — на другой.

Е.П.: Но только к концу романа у героя «белочка» начинается… И еще — сцена в «Острове Крым», когда приезжает Лучников в Москву на выборы и проводит ночь среди московской богемной пьяни, тоже, по-твоему, безалкогольная?

А.К.: Ко времени написания «Острова Крым» у него еще воспоминания алкогольные были яркие. А постепенно они выветрились, и из литературы его вымылась эта краска.