Феликс Чуев - Солдаты империи: Беседы. Воспоминания. Документы

У меня висит его большой портрет. Я часто вспоминаю Ярослава Васильевича.

ПОЭТИЧЕСКИЙ ВЕЧЕР

В 1959 году Смеляков дал мне пригласительный билет на свой творческий вечер в Центральный Дом работников искусств. В президиуме он сидел рядом с Твардовским, и я слышал от него, что он придает этому большое значение.

После вечера к нему подошел его давний знакомый, с которым где-то вместе работали и не виделись не один десяток лет. Смеляков не проявил к нему никакого интереса – не то чтобы показывал свое величие и превосходство, а просто неинтересно, и все.

Выпивал он часто и крепко, но относился к тем редким в нашем Отечестве людям, которые, сколько б ни выпили, не теряли мысли и ясности головы. В таком состоянии он мог спокойно вести вечер поэзии, представляя своих коллег и глазами отыскивая в зале знакомых.

А что, Михаила Аркадьевича уже увели? – спросил как-то у присутствующих, имея в виду дремавшего в зале Светлова.

Помню, стали просить почитать стихи его самого:

«Любку»!

«Кладбище паровозов»!

«Если я заболею…»!

Ну хорошо, – грубым, как всегда, голосом сказал Ярослав Васильевич и, как всегда, облизав губы, начал: – Если я заболею, к врачам обращаться не стану… Товарищи, уберите фотографа, он мне мешает!.. Обращусь я к друзьям… Я сказал, уберите фотогра

фа, что я вам Эдита Пьеха, что ли!.. Обращусь я к друзьям, не сочтите, что это в бреду… Да сколько же можно снимать! Ну, знаете, я в таких условиях читать не могу! Все выступление.

СМЕНИЛ ОБСТАНОВКУ

Смеляков несколько раз был в заключении. На одном из судов он сказал: «Я говорю как со дна океана…»

Когда у него спросили, почему он не пишет вторую часть замечательной своей поэмы «Строгая любовь», он ответил:

Обстановку переменил – не пишется. Первую часть он написал за колючей проволокой.

КРИТЕРИЙ СМЕЛЯКОВА

Смелякова боялись. Среди поэтов существовал как бы «критерий Смелякова», поэтическая планка высоты, что ли.

Молодой поэт Алексей Заурих принес ему в редакцию свою подборку. Смеляков пролистал стихи и сбросил со стола, кратко отрецензировав;

В ж…у!

А с поэмой другого, уже известного поэта он поступил несколько иначе: подошел к окну, открыл форточку, сложил поэму трубкой и на глазах растерявшегося автора выбросил ее на тротуар улицы Воровского.

НА РЫБАЛКЕ

Николай Константинович Старшинов рассказывал мне, как он и его молодая жена пригласили Смелякова порыбалить. Сам Николай заядлый рыбак, а жена его впервые взяла удочку в руку, но, как часто бывает, новичкам везет, и она вытаскивала одну рыбешку за другой. Смелякова это злило:

– Черт знает что! Я, большой советский поэт, не могу поймать ни одной рыбки, а какая-то … без конца ловит!

ПРИНИМАЛИ ЗАЙЦА

На заседании московской секции поэтов принимали в члены Союза писателей Анатолия Зайца. Было это в конце шестидесятых. Дрожал Заяц. Смел яков сидел на председательском месте и, облизав губы, спросил у секретаря секции поэтов Германа Флорова:

Ну что у нас там еще?

Последний вопрос. Прием в члены Союза писателей Анатолия Зайца.

Ну, тут, по-моему, вопрос ясен,- сказал Сме-ляков.- Двух мнений быть не может. У нас же было решение: Зайца в члены Союза писателей не принимать!

Не было такого решения, Ярослав Васильевич! – возразил Флоров.

Герман, ты ничего не помнишь, потому что не ведешь протоколы, а я помню, что у нас черным по белому было записано: Зайца в члены Союза писателей не принимать. Все ясно.

Я тоже не припомню такого решения,- заметил Константин Ваншенкин.

Да не было этого! – воскликнул Владимир Тур-кин.

Не было, не было,- заворчал Смеляков,- я же помню, что было! У Зайца вышла всего одна книжка, и мы не можем по ней его принять. Мне Егор Исаев на днях сказал, что у Зайца в этом году в «Советском писателе» выходит «суперпрекрасная книжка». Узнаете стиль? Так вот, подождем ее выхода и тогда будем решать.

Да нет же, Ярослав Васильевич, у него вышло уже три книжки! – сказал Туркин, а бедный Заяц стал робко подвигать сборники по столу по направлению к Смелякову. Тот взял одну книжку- «Марш на рассвете»:

Ну что это за книга – «Марш на рассвете»? «Ты на рассвете», «Я на рассвете»… К тому же они вышли у него где-то в Виннице…

Не в Виннице, а в Москве, Ярослав Васильевич! – подал голос Заяц.

Смеляков уткнулся в титульные листы сборников: да, Москва.

Так о чем речь, товарищи, я не понимаю? Меня ввели в заблуждение,- прорычал он. И обратился к Флорову: – Это ты, Герман, виноват, не ведешь протоколы! Хорошо, Заяц, читайте нам одно свое самое лучшее стихотворение. Но чтоб было не хуже «Любки Фейгельман», которую я читал даже в Московском горкоме партии! – почему-то сказал Смеля-ков и засмеялся.

Заяц стал читать длинное стихотворение, кажется, о друзьях. Я наблюдал за Смеляковым. Он уже сидел в полудреме, видимо, до заседания успел побывать в буфете. Похоже, стал засыпать. В это время Заяц с пафосом произнес очередную строку, что-то вроде: «поднять стакан вина с друзьями…» Смеляков встрепенулся:

Неплохая строка! Поднять стакан вина с друзьями… Так о чем речь, товарищи? По-моему, вопрос ясен. Кто за то, чтобы принять Анатолия Зайца в члены Союза писателей? – И поднял руку.

Приняли единогласно. Поздравляя Зайца, я в этот день ему не завидовал.

ЕВГЕНИИ ОНЕГИНЫ…

На одном обсуждении Смеляков сказал:

Мне надели эти Евгении Онегины с партийными билетами!

ГОНОРАР

Как-то он выбирался из сугроба возле Дома литераторов, а выбравшись, сказал с сожалением:

Вчера получил гонорар, хотел от Таньки спрятать и засунул в такси под сиденье…

СТИХИЙНЫЙ МИТИНГ

У американского посольства готовят трибуну и стягивают милицию,- сказал он,- сейчас будет стихийный митинг протеста…

ПРЕДСКАЗАНИЕ

Прочитав стихи юной симпатичной поэтессы, Сме-ляков сказал:

Девочка, ты, может, и пробьешься, но ведь тебя за… бут!

Похоже, так и вышло.

ПОЗДРАВИЛ

Мне рассказывали, что в день свадьбы Евтушенко с Ахмадулиной в «Правде» вышла разгромная статья о Евтушенко. В то время это много значило. Молодожены решили зайти к Смелякову, чтобы тот их поздравил. Они предстали перед ним, и юная Белла сказала:

Ярослав Васильевич, мы с Женей сегодня расписались и вот пришли к вам…

Это мне напоминает свадьбу Гитлера и Евы Браун,- мрачно сказал Смеляков.

Он прочитал статью…

ПОЧЕМУ?

Ярослав Васильевич рассказывал, как был в гостях у Евтушенко:

Вошел в прихожую. Смотрю: за дверью картина, сапоги видны. Неужели Сталин? Оказалось – рыбак. А я подумал, Сталин. Это у Чуева бог – Сталин. А у меня Ленин. – Подумав, добавил: – А может, даже и Маркс. Дальше еще комната, там спит его эта Галя… Он достал из холодильника сухое вино, а я вообще не пью эту кислятину. Вышел на балкон, плюнул вниз, попал на его машину. Стою и думаю: «Почему я всю жизнь пишу за Советскую власть, и у меня двухкомнатная квартира, а Евтушенко пишет против Советской власти, и у него сто квадратных метров?»