Владимир Ильин - Партизаны не сдаются! Жизнь и смерть за линией фронта

— Воздух!

Егор тут же побежал в хату и вынес свой знаменитый ручной пулемет. А в это время самолет противника на бреющем полете уже летел над нашей деревней. Он накренился на левое крыло, как бы решив получше рассмотреть портреты Ленина и Сталина. Затем он пролетел в сторону соседней деревни Толпино, развернулся и снова направился в нашу сторону. Еще раз фашистские летчики накренили свой самолет, и, видимо, окончательно убедившись в том, что на стене пожарного сарая висят портреты не их фюрера, а именно Ленина и Сталина, решили нас проучить за такое нахальство на оккупированной ими территории. Снова гитлеровский самолет развернулся где-то в районе деревни Антополье и пошел на нашу деревню бреющим атакующим полетом. Егор Евсеев, недолго думая, положил свой пулемет на изгородь забора и, прицелившись, ударил длинной очередью прямо в кабину летевшего на нас самолета. Один из двигателей этого самолета задымился, и самолет резко пошел на снижение в сторону поля, которое находилось восточное деревни Толпино.

Партизаны, выбежавшие из хат, закричали:

— Сбили! Самолет сбили!

В сторону падавшего самолета бежали наши партизаны и из соседней деревни Толпино. Фашистскому самолету удалось благополучно приземлиться, но из его левого двигателя валил черный дым и огонь. Через некоторое время из кабины самолета появились летчики. Спрыгнув на снег, они пытались по глубокому снегу уйти к лесу. Один из них сильно хромал, видимо, был ранен и поэтому отстал от других летчиков. Всего их было трое. Бежавшие из деревень по полю партизаны кричали убегавшим немцам: «Хальт! Хальт! Хенде хох!» Но немцы продолжали уходить в сторону леса, время от времени отстреливаясь из пистолетов. Боясь, что летчики уйдут в лес и тогда их будет трудно найти, Егор Евсеев, поставив свой пулемет на один из бугорков, выступающий из земли этого поля, прицелился и дал очередь по убегавшим летчикам. Двое из них были тяжело ранены и упали замертво на снег, а тот немец, который убегал, сильно хромая, продолжал бежать к лесу. Но убежать партизаны ему не дали. Нагнав около леса, они забрали его в плен.

Во время допроса этот летчик сообщил следующее: «Мы получили из капитального ремонта этот самолет. Кто-то из нас вспомнил, что сегодня Красная Армия празднует свою годовщину, и тогда мы решили опробовать самолет. Куда лететь? И мы решили попугать партизан». Он также сообщил, что взлетали они с военного аэродрома, находящегося недалеко от Орши в Балбасове, что один из убитых летчиков был комендантом этого аэродрома.

Вот так эти летчики «попугали» партизан. У убитых летчиков и у допрашиваемого особенно интересных документов не нашлось. Их самолет взорвался и сгорел. А раненый летчик через несколько дней тоже умер от заражения крови. Так трагически кончилась их операция над нашей партизанской зоной.

От жителей ближайших соседних деревень нашего гарнизона стали поступать жалобы. Главным образом от женщин. Они нам сообщили, что к ним заявляется небольшого роста, довольно старый по возрасту партизан, который, приходя к ним в хату, требует: «Хозяйка! Жарь яишницу и ставь на стол самогон!» А потом выпьет, закусит и уходит. Приходит один. Оружия у него нет. Говорит, что из бригады Гудкова.

— Товарищ командир! — заявила одна из женщин. — Он нам надоел. Где мы ему в зимнее время найдем яичек да еще сала? И где у нас теперь самогонка? Что у нас, водочный завод, что ли? А бывает и так, что у нас действительно нет самогонки и мы ему отказываем, так он грозится спалить нашу хату. Поэтому хочешь не хочешь, а приходится бежать к соседкам и просить у них взаймы самогона и яичек. Так помогите же нам избавиться от этого человека.

— Спасибо вам, женщины, что вы нам сообщили об этом. Мы разберемся и накажем этого партизана, — пообещали мы им.

У нас появилось подозрение, что этим «делом» занимается тот самый «прокурор», который совсем недавно появился у нас в отряде и который сейчас находится в хозвзводе. Мы попросили Егорова проследить, чем занимается в хозвзводе вновь прибывший к нам человек по прозвищу «прокурор». Через несколько дней характеристика, данная Егоровым на этого человека, была очень плохая: он ничего во взводе не хочет делать, все время только спит, так как бывает каждый день пьяный.

— Слушай, Егоров, а где же он берет самогонку? Он что, отлучается из хозвзвода, уходит куда-нибудь из деревни?

— Я, по правде сказать, не знаю. Мне приходится в течение дня решать очень много различных хозяйственных дел, и мне было не до этого человека.

Мы понимали Егорова. Действительно, на нем держалось все наше большое партизанское хозяйство. Поэтому мы решили сами заняться этим «прокурором». Прежде всего приказали часовым, которые стояли на всех выходах из деревни, докладывать нам, когда и кто из партизан уходит из нашей деревни. А также приказали командирам взводов строго следить за самовольной отлучкой их партизан. И вот однажды, примерно часов в 10 утра, к нам в штаб прибежал часовой и доложил:

— Товарищ командир, из нашей деревни в сторону соседней деревни пошел этот, ну, как его прозвали партизаны, «прокурор». Я его задержал на посту и спросил: «Зачем вы идете из деревни?» А он говорит: «По заданию командира хозвзвода Егорова». Я его пропустил через пост, но все же решил сообщить вам.

— Хорошо, Пекарский. Идите на свой пост.

— Ну, комиссар, одевайся и пойдем, посмотрим, какое «задание» выполняет этот «прокурор».

Мы вышли на улицу, запрягли в саночки лошадь и поехали следом за ним. Далеко от деревни он уйти еще не успел, и в заснеженном поле была хорошо видна идущая по дороге черная фигура этого человека. Он нас не замечал и, сосредоточившись только на одном, как бы ему напиться самогона, покачиваясь, шагал в сторону соседней деревни. Мы с Агапоненко не спешили, и лошадь у нас шла шагом. Задержавшись на краю деревни, мы дали возможность этому человеку выполнить свое «задание».

Примерно через полчаса мы решили все же разыскать в деревне этого человека. Женщины нам быстро показали, в какую хату он зашел. Мы подъехали к этой хате. Войдя в дом, мы увидели там такую картину. Наш партизан по прозвищу «прокурор» спокойно восседал в переднем углу за столом под образами и степенно выпивал и закусывал. Перед ним на столе стояла сковородка с шипящей еще яичницей и бутылка недопитого самогона.

Мы поздоровались с хозяйкой этого дома, которая стояла за занавеской на кухне около печки, и, возмущенные поведением «прокурора», приказали ему встать и выйти на улицу.

— Вы арестованы! — объявил ему Агапоненко.

Физиономия «прокурора» была недовольной. Ну как же быть довольной, если ему не дали допить самогон и насладиться яичницей. Этого мародера мы привезли в нашу деревню Бояры и посадили в один из амбаров под усиленную охрану партизан. Пришлось пригласить из штаба бригады нашего следователя Захаревича и передать ему это дело мародера на расследование. Через несколько дней следствием было установлено, что он занимался вымогательством самогона у жителей деревень нашей зоны, а также отбирал у них разные ценные вещи: золотые кольца, серьги и другие, которые были найдены в его вещевом мешке.