Пётр Фурса - Мачты и трюмы Российского флота

Облегченно вздохнув, адмирал произнес:

– Молодец, профессор! Так и быть, разрешаю тебе сегодня съесть мой адмиральский бутерброд.

И собственноручно “привел военмора в нетрезвое состояние”.

Назавтра в 9.00 прооперированный Судаков лежал в корабельном лазарете, а крейсер входил на внутренний рейд порта Аден, предводительствуемый лоцманским буксиром. Оркестр под управлением Михайлова наяривал советские и русские марши. Экипаж (белый верх, черный низ), построенный вдоль правого борта, потел, изображая торжественность момента. Найчик выражал своей скороговоркой все, что он думал, думает и будет думать обо всех остолопах, с кем ему приходилось и приходится служить в настоящее время. С берега тянуло специфическими запахами развивающейся страны. На берегу по склону серого вулкана громоздились дома и домики непривычной русскому глазу архитектуры. Жидкая растительность, проносящиеся по набережной изношенные машины, снующие в порту ржавые буксиры и несколько военных кораблей справа по борту – вот и весь пейзаж, все впечатления. В городе такие же крикливые, как и в Порт-Луи, торговцы, предлагающие покупателем, отягощенным долларами, ручки и соски, тот же зной, духота и те же африканские лужи. Те же советские и иностранные гости, экскурсии “по маршрутам обхода”, те же вечерние разговоры в каютах. Заметно, что острота восприятия окружающей действительности снижена. Дипломатический церемониал и протокол, взваленный на плечи простых крестьянских парней необходимостью поддержания интернациональной дружбы. Будь она неладна.

Но даже уныние пейзажа не могло повлиять на разворотливость и инициативу снабженца Фомича. Неутомимо сновал он на баркасе с крейсера на берег и обратно, улыбаясь любому встречному на берегу (дружба) и выражая недовольство своим косым взглядом всем на корабле (служба). Уютно расположившись в каюте ПКСа Крепкого, празднично сервировав стол, пригласив туда же представителей местного торгового мира и закрывшись на замок, Фомич считал динары, отпущенные на ублажение флотских желудков, торговал фрукты и овощи, подсчитывал презенты и обсуждал с интердрузьями по торговле проблему, как оформить документально полученные в подарок от главы правительства 15 тонн арбузов. Но оформить так, что якобы эти арбузы куплены в фирме. И вместе с тем так, чтобы денежки с крейсера не ушли, но и на балансе не значились. Вот фокус! Кио – младенец! На то он и снабженец, чтобы Кио за пазуху заткнуть. Подарок главы тысяча матросов кушала две недели. Но не в дополнение к утвержденным нормам судовых деликатесов, а вместо них. Вопрос: куда подевались утвержденные нормы? Ответ. Были успешно обменены на РФС “Авиатор” на сухое вино. Вопрос. Пил ли экипаж это вино? Ответ. Нет, не пил. Кто же его ...? Пусть ответит шустрый Фомич. Да и доктор вместе с ним. Вкусно холодное сухое вино в тропиках.

За организацию проведения официального визита крейсер получил оценку “отлично”. И ушел из порта.

Глава 54

РОЖДЕНИЕ КОРАБЛЯ

К прибытию на остров Сокотра командир Судаков вполне оклемался, воспрянул духом, подружился со мной, т.к. в течение недели жил не в корабельном лазарете, а в моей каюте, пользуясь всеми благами флотского гостеприимства, и благополучно переселился на свой СКР под наблюдение доктора Буркова, обещая мне до гроба не забыть оказанную услугу.

Адмирал убыл на свой лесовоз управления, предоставив команде крейсера три дня отдыха.

Отдых для моряка, находящегося в плавании, понятие относительное. Обязанности по занимаемой должности никто с военмора не снимет, однако, в официальных отчетных документах, представляемых в политуправление, выходные дни значатся никак не реже двух раз в неделю. На судах ММФ выходные дни не условны и либо оплачиваются в двойном размере, либо присоединяются к отпуску, тем самым обеспечивая морякам возможность фактически восстановить силы и отдохнуть. Военные моряки подобных привилегий лишены. Скорее всего потому, что государство желает сохранить их здоровье до глубокой старости.

Меня вызвал к себе командир.

– Док! Тебе предстоит трудное дело. Меня, зама и тебя пригласил на день рождения корабля твой “крестник” Судаков. Я и зам по условиям обстановки пойти не сможем. Но, так как долг вежливости отдать все же необходимо, то мы решили откомандировать на СКР тебя. Это значит, что ты должен вечером вернуться домой, уложив командира СКР или в постель, или в салат. Вопросы?

– Вопросов нет.

На командирском катере, кокетливо вздымающем хвост буруна за кормой, я лихо швартонулся к парадному трапу украшенного флагами расцвечивания СКРа. Одетые в парадную белую форму моряки внимали торжественным речам командира. Гостя встретил вахтенный офицер и, поздоровавшись, проводил его на ют. От имени командования и экипажа крейсера я поздравил командование и экипаж сторожевика с праздником, вручил приветственный адрес и вместе с командиром ушел в его каюту. Извинился от имени командира крейсера за то, что последний не смог лично засвидетельствовать свое почтение, объяснив свою невежливость “условиями обстановки”. Приняв извинения, Судаков пригласил к столу, предварительно выставив за дверь каюты своего зама, под тем предлогом, что зам командира крейсера тоже отсутствует.

В каюте за празднично накрытым столом остались двое. Если учесть, что стол был сервирован в расчете на пять персон, то можно себе представить, сколь трудное испытание предстояло этим двоим жертвам флотских традиций. В холодильнике, в расчете на пять персон, стояли бутылки с “чаем”.

День рождения корабля, т.е. день поднятия на нем военно-морского флага, самый торжественный и радостный праздник для экипажа, несмотря на целый ряд официально существующих государственных праздничных дат. И хотя радость моряков несколько омрачается официально-обязательными речами и митингами, но день проходит в состоянии легкой эйфории и сознании собственной значимости, понимании нужности людям и радости причастности к великому братству моряков. И этот единственный в году день можно с полным основанием отнести к выходным, несмотря на то, что и дежурная, и вахтенная служба бдит своим чередом.

К вечеру, через рассыльного и дежурного по связи, я вызвал к борту сторожевика крейсерский баркас. Прибыв на крейсер с помощью товарищей поднявшись на борт, я отправился с докладом к командиру.

– Товарищ командир! Старший лейтенант Иванов с праздника прибыл. Судаков... в салате! Честь крейсера не посрамлена!

Командир, окинув насмешливым взглядом своего подчиненного и оценив четкость дикции, с которой производился доклад, отдал распоряжение: