Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Затем я занялся помощью раненым. Молодая женщина корчилась от боли. Её ноги были раздроблены пулями. Я дал ей воды и она жадно выпила всю её. Подошло ещё несколько машин и мы быстро вывезли раненых.

Я встретился с остальными членами руководства на южноафриканской стороне границы, чтобы оценить ситуацию. Все чувствовали себя подавленными и испытывали шок, но каким-то чудесным образом никто из лидеров не пострадал. Ближе всех к гибели был Рамафоса.

Солдаты сначала открыли огонь по тем из нас, кто прорвался через пролом в заборе. Они стреляли во всех направлениях. Получили ранения и те люди, которые находились на стадионе. Попали под огонь и Рамафоса, и те, кто был с ним возле барьера из режущей проволоки. Гильденхейс, Халл и журналисты вместе с руководителями марша бросились на землю в поисках укрытия. Два распорядителя накрыли своими телами Рамафосу, чтобы защитить его от пуль. Толпа, растянувшаяся вдоль дороги на территории Южной Африки, подверглась беспощадному расстрелу. Погибло двадцать восемь человек, многие из них прямо на границе. Другие позже умерли в больнице. Более двухсот человек были ранены. Четверо получили ранения в позвоночник и были парализованы на всю жизнь. Позже официальное расследование показало, что первый обстрел продолжался полторы минуты, а второй — полную минуту. Для нас это казалось бесконечностью. Было сделано 425 выстрелов, но, возможно, на деле их было вдвое больше.

Корреспондент газеты «Индепендент» обратил внимание на то, что южноафриканская полиция, находившаяся на бронетранспортёрах около барьера, внезапно покинула свои позиции непосредственно перед началом стрельбы. Это, а также их массированное присутствие в Кинг-Уильямстауне указывало на их соучастие в этой бойне.

Я исключаю, что Гкозо мог рискнуть расстрелять демонстрацию без разрешения Претории. Потрясённый Рамапхоса возложил вину непосредственно на них: «Мы обвиняем в происшедшем Де Клерка. Сискей является порождением системы апартеида и эта система несёт ответственность за зверства, совершенные от его имени».

Толпа показала мужество и дисциплину. Большинство по команде распорядителей легло на землю. Пули поразили прежде всего тех людей, которые пытались бежать. Большинство отступило вниз по дороге. САДФ и полиция выставили дорожное заграждение, отрезающее большинство участников марша от тех из нас, кто оставался. Нас было примерно пять тысяч человек. После короткого размышления мы решили остаться на ночь на вершине холма, чтобы скорбеть по погибшим и показать, что нас не запугать.

У меня появилось предчувствие того, как южноафриканская пресса отреагирует на эту бойню, когда несколько журналистов обратились ко мне с вопросом, не был ли мой спринт через пролом «побегом» от основного марша. И это при том, что мы с самого начала ясно дали понять, что нашей целью было проведение народной ассамблеи в Бишо.

В тот вечер мне пришлось отложить в сторону предчувствия, что из меня сделают виновника происшедшего, поскольку нужно было позаботиться о наших сторонниках, расположившихся на ночевку на холодном, продуваемом ветром склоне холма. Душой и вдохновителем тех, кто остался там после всех этих событий, был Крис Хани. Я шёл с ним от одного костра к другому и Крис завязывал оживлённый разговор с нашими сторонниками. Предметом их горького юмора был Гкозо. Утверждалось, что он никогда не подвергался обрезанию вопреки традиции племени коса, по которой это означало превращение в настоящего мужчину.

«Не беспокойся, командир, — сказал Крису один из деревенских, — мы все-таки сделаем обрезание этому мальчику Гкозо».

На следующий день прибыли Нельсон Мандела, архиепископ Туту и священник Фрэнк Чикане из Южноафриканского совета церквей, чтобы отдать дань уважения погибшим, помолиться и возложить венки. К полудню мы прекратили церемониал поминовения погибших. Крис Хани и я шли во главе нескольких тысяч наших сторонников во время пятикилометрового марша назад в Кинг-Уильямстаун.

Мы лёгкой трусцой пробежали вниз по холму мимо вооружённых до зубов южноафриканских солдат сил безопасности. Белые обитатели аккуратного города молча стояли у ворот своих домов. Мы пели «Sing amaSoja kaLuthuli» (Пойте, солдаты Лутули) и дошли до стадиона, который был набит до отказа. Десятки тысяч людей приветствовали наше появление. Это были обездоленные жители бантустана Сискей из района, известного как «Пограничный» ещё со времён пограничных войн с Капской колонией. Ни англичане, ни буры не смогли подавить их дух. Не был в состоянии сделать это и Гкозо.

Случалось ли это от неразберихи? Или это была тщательно спланированная засада? Я не могу ничего утверждать. Для начала, в первой версии есть вопросы, которые требуют ответа: почему солдаты, находившиеся прямо за проломом в заборе, были расположены как для засады и в окопах? Почему они не стояли открыто, в построениях для борьбы с беспорядками? Если это не была тщательно спланированная и рассчитанная по времени засада, то как можно объяснить внезапный отвод южноафриканской полиции с границы за несколько минут до начала стрельбы?

А вот чего невозможно опровергнуть, так это то, что в период усилившихся массовых действий, начавшихся 16 июня 1992 года и достигших пика в августе с массовыми маршами на Преторию и другие центры, правительство Де Клерка пыталось использовать массовые акции против нас.

Это стало ясно, слишком ясно, в самый день начала кампании 16 июня. 17 июня 43 человека — мужчины, женщины и дети — были убиты в лагере «сквоттеров» в Бойпатонге, жители которого сочувствовали АНК. В течение нескольких часов вооружённые сторонники «Инкаты» из расположенного неподалеку общежития громили лагерь. Силы безопасности никак не реагировали на призывы о помощи. В течение дней, последовавших за этой бойней, и в ходе соответствующего судебного процесса появилось много свидетельств причастности сил безопасности к тому нападению.

Однако первая официальная реакция со стороны правительства заключалась в том, что эта бойня была якобы «спровоцирована кампанией массовых действий АНК». Когда средства массовой информации отказались принять эту версию, правительство прибегло к проверенной и испытанной теме насилия «чёрных против чёрных».

Затем, 18 июня Национальная партия заявила о том, что она начинает кампанию набора членов партии в чёрных посёлках, а 20 июня Де Клерк отправился в Бойпатонг в качестве «миротворца». Но эта стратегия дала в то время обратный эффект. Вместо того, чтобы принять его в качестве спасителя, Де Клерка выгнали из Бойпатонга. Это привело к тому, что полиция вновь начала стрелять и вновь погибли мирные люди. Но правительство не изменило своей тактики.