Геннадий Козлов - Грустный оптимизм счастливого поколения

Два месяца, положенные на трудоустройство, я по назначению не использовал, занявшись оформлением материала по курсу лекций, которые читал на физфаке МГУ. Прежде до этого просто руки не доходили. Теперь же я был отстранен от всех дел и полностью предоставлен самому себе. Новое положение было настолько непривычным, что возникло ощущение, будто я попал в какой-то иной мир. Внешне вроде бы все шло по-прежнему, но отношения вдруг стали совершенно иными. Хуже всего было сочувствие многих хороших знакомых, заходивших выразить поддержку. Настроение эти разговоры не поднимали, скорее наоборот. Конкретной помощи никто не предлагал. Да и что они могли предложить? Максимум – должность заместителя директора своего института. Но это им и в голову не приходило. В их глазах я все еще оставался могущественным начальником.

Получив на руки трудовую книжку, я почувствовал себя человеком, не только не обремененным никакими обязательствами, но и никому не нужным. Мне было почти 58 лет, жил я один, причем жил по-спартански, не имея развитых материальных потребностей. Никаких особых планов на будущее не было, так что можно было рассматривать любые варианты.

Я понимал, что на жизненном пути обозначилась одна из последних развилок. Хотелось, конечно, чтобы избранный маршрут был нетривиальным и открыл какие-то новые возможности. Диапазон рассматриваемых вариантов простирался от активной политической деятельности до размеренной деревенской жизни с философским подтекстом на родине предков.

Принять сразу столь ответственное решение было трудно, и для начала, чтобы не быть тунеядцем и получать пособие, я решил зарегистрироваться в качестве безработного на бирже труда. Там были немало удивлены, приняв документы от бывшего первого заместителя министра, определили мне максимально возможное пособие в 4 тыс. рублей и вручили удостоверение и памятку безработного.

В памятке меня ждали два непредвиденных момента: во-первых, я не имел права заниматься никакой оплачиваемой деятельностью и, следовательно, должен был оставить чтение лекций в МГУ, а, во-вторых, каждые две недели надо было приходить отмечаться на бирже. Это резко ограничивало, точнее, практически разрушало мои творческие замыслы.

Впервые на сердце нахлынула какая-то безысходная тоска и даже растерянность. Стало ясно, что действительность более конкретна и сурова, нежели мои планы. Необходимость устройства на работу стала очевидной, и я стал уже искать варианты более целенаправленно.

Можно было вернуться в свой институт. Но за восемь лет много воды утекло, а начинать все заново я был уже староват. Возможность устроиться в институте на административную должность после уровня министерства выглядела мелковато. Кроме того, положение института было незавидным, и взять на себя ответственность за судьбы людей в отсутствие видимых перспектив я не мог.

Сосредоточиться исключительно на преподавании в МГУ или в МГТУ им. Н. Э. Баумана, с ректорами которых у меня были отличные отношения, казалось бы неплохо, но душа к этому тоже не лежала.

Заняться живописью в коммерческих целях? Сделать приличные работы я мог, но выгодно продать их не сумел бы точно. Достаточно сходить на вернисаж в Измайлово, чтобы убедиться в бесперспективности конкуренции в этом грандиозном по масштабу бизнесе.

Посвятить остаток жизни политической деятельности? Опыт успешной партийной работы был. Читая программные документы тогдашних партий, я видел их несовершенство и вполне мог быть полезным при их доработке. То же относилось и к уровню выступлений большинства партийных лидеров. Я знал многих из них и думаю, что по крайней мере некоторые приняли бы меня в свои ряды. Но и в этом было что-то ненастоящее.

Оставалось уехать в родную деревню, благо дом там еще сохранился, и жить здоровой крестьянской жизнью, пописывая книжонки и рисуя картинки. В этом была своя привлекательность, но и очевидная сюрреальность.

Глядя на себя со стороны, я отчетливо понимал, что главная моя профессиональная квалификация – это навыки и опыт руководителя. Вспомнился классический анекдот: «С неруководящей работой не справлюсь!»

Именно в тот момент, когда я перебрал и отклонил все варианты, раздался телефонный звонок и мне предложили стать помощником депутата Госдумы. Если бы это предложение поступило днем или даже часом раньше, я бы точно отказался, но теперь сразу согласился. Судьбой все было предопределено с точностью до минуты.

Депутатом оказалась молодая привлекательная женщина с огнем в глазах и неженской хваткой. Она решила проявить себя на поприще инноваций, и я ей был как нельзя кстати.

Оформили меня в тот же день, а к вечеру я уже успел сняться с учета на бирже труда, официально пробыв безработным всего несколько часов.

Главная задача моего депутата была сформулирована предельно просто: постоянно быть на виду и в центре событий. Для этого нужно как можно чаще выступать с броскими заявлениями, давать интервью, мелькать на телевидении и в тусовках. Поначалу я никак не мог подняться до требуемого уровня полета фантазии и смелости мысли, пока мне не объяснили главное: депутат отличается от чиновника тем, что его задача нечто провозгласить, но никак не отвечать за последствия. Дальше все как в анекдоте про игру в очко с джентльменами. Карта сразу «поперла»!

За короткий срок я собрал вокруг своего депутата лучших инноваторов страны, объединив их в специально создаваемый думский совет по инновационной политике. Началась подготовка очередной программы инновационного развития страны. Дело шло вполне успешно, не требуя от меня особых усилий и затрат времени.

Но тут на меня совершенно неожиданно свалилось новое назначение, подготовленное судьбой с особой тщательностью. Исходной точкой стало увольнение уже упоминавшегося генерального директора РАСУ Симонова. На эту должность претендовал первый заместитель Симонова, но его кандидатура не нашла поддержки в правительстве, и вопрос завис на несколько месяцев.

Во время одной из заграничных поездок судьба свела в самолете премьер-министра и нобелевского лауреата академика Ж. Алферова. Алферов, пользуясь случаем, изложил премьеру свои взгляды на бедственное положение российской микроэлектроники и стал убеждать в необходимости принятия срочных мер по восстановлению отрасли. В ответ премьер предложил академику подобрать на должность генерального директора РАСУ, отвечающего за всю радиопромышленность в целом и микроэлектронику в частности, адекватного руководителя, способного улучшить положение дел.