Геннадий Козлов - Грустный оптимизм счастливого поколения

Крутой поворот на моем жизненном пути случился при Горбачеве, когда чарующий аромат перемен увлек меня в сторону партийного реформирования. Впрочем, далеко от основного маршрута я не ушел и вскоре на него вернулся, не соблазнившись дальнейшим продвижением по партийной линии в составе ЦК. Здесь можно отметить то обстоятельство, что я долго без всяких видимых на то причин не вступал в ряды КПСС, хотя подвергался агитации. В итоге стал членом партии (уже с трудом) в зрелом возрасте со сложившимися убеждениями, что оказалось существенным и во многом предопределило дальнейший партийный и жизненный путь.

Переход на работу в Министерство науки и технической политики стал масштабным событием, тщательно подготовленным судьбой за предыдущие три года политической активности. Все началось со случайного (на первый взгляд) выдвижения меня на партийном собрании в секретари парткома института, а завершилось весьма широкой известностью далеко за пределами Академии наук. С точки зрения карьерного роста такое выдвижение было чрезвычайным везением: из начальника отдела – в заместители министра! Вопрос мог быть в другом – по плечу ли такой взлет? Как ни странно, сомнений на этот счет у меня практически не было. Предшествующая «партийная разминка» убедила меня в том, что «наверху» сидят люди, в основном не имеющие особо выдающихся качеств и достоинств. Отсутствие опыта бюрократической, чиновничьей работы пошло мне только на пользу, поскольку позволило взглянуть на проблемы свежим взглядом и сделать кое-что нестандартное и полезное (как мне кажется).

Следующая развилка встретилась при ликвидации Миннауки. Почти все сотрудники впали в тоску, и было от чего: любого, вне зависимотси от прежних заслуг и деловых качеств, могли не взять во вновь формируемое министерство – и живи как хочешь. Мне было не столь волнительно, поскольку жил я один, а как писателю (позволю себе такую нескромность) было даже интересно посмотреть, во что все это выльется. А посмотреть было на что.

Когда возникли проблемы, связанные с резким сокращением числа замов (с семи до двух-трех), я не колеблясь согласился на должность руководителя департамента. Не было никакого желания бороться, так как я видел, сколь недолговечны были эти новые должности и структуры. Кроме того, переход по служебной лесенке вниз интересен был для меня сам по себе, как с точки зрения изучения своих ощущений, так и реакции окружающих. Да и в запасе всегда был вариант оставить службу вообще, так как из-за ничтожно малого к тому времени чиновничьего стажа не было главного стимула – пенсии госслужащего и соответствующих пенсионных льгот.

В 2001 году произошла новая перетряска кадров министерства. Тут изменения приняли более крутой оборот. Через несколько месяцев в результате целой череды малозначимых, на первый взгляд, событий, предопределивших, в конечном счете, конфликтную ситуацию, я был уволен из министерства по сокращению штатов. Сейчас, анализируя эти мелкие события, я вижу, что они цеплялись друг за друга, как колесики в хорошо организованном часовом механизме, и в них также прослеживается единый замысел судьбы.

Финал моей министерской карьеры пришелся как раз на пик профессиональной квалификации. У меня была абсолютная внутренняя уверенность в незыблемости своих позиций, в силу чего я не предпринимал никаких действий, чтобы сохранить должность, полагаясь на то, что новое руководство в своих кадровых решениях будет исходить из интересов порученного дела. Это оказалось совсем не так.

Тут я ясно понял, что легкость такого немотивированного увольнения связана с тем, что вошел я в систему государственной власти как одиночка и так в ней и остался без команды и какой-либо поддержки. В романтический период начала реформ это было возможно. Сейчас все изменилось радикально. Как правило, руководитель принадлежит к какому-нибудь клану, землячеству или промышленно-финансовой группе. Он занимает в структуре определенное место, выполняет нужные функции и пользуется серьезной системной поддержкой.

Думаю, что при желании я тоже мог к кому-то примкнуть. Однако по характеру я склонен к независимости. К примеру, мне много раз настойчиво предлагали стать членом различных академий. Но я отклонил все предложения, самым заманчивым из которых были выборы в РАН. Среди физиков, в отличие от некоторых других специальностей, чиновников не принято избирать в свои ряды, и не в моих правилах ставить себя в ложное положение.

Были попытки вовлечь меня и в некоторые неформальные «деловые» объединения, но они с самого начала были направлены на весьма специфическое использование служебного положения и потому не казались мне привлекательными.

Наблюдая за некоторыми своими коллегами, я восхищался, например, их целенаправленной активностью на поприще различного рода поздравлений. У них на учете было каждое знаменательное событие близких и отдаленных начальников, а также просто полезных людей. Для приобретения или изготовления подарков обычно использовались ресурсы подведомственных предприятий. Здесь я опять выглядел настолько скромно, что один чиновник из аппарата правительства не постеснялся позвонить и посетовать, что РАСУ поздравило его с Новым годом недостаточно убедительно. Подарок усилили, но это не поспособствовало укреплению моих позиций. Понятно, что при таком отношении к нужным людям я едва ли мог рассчитывать на их благосклонность. Правда, надо признать, что и бескорыстных симпатичных руководителей различного ранга за десять лет чиновничьей работы встретилось немало. Большинство из них стали моими приятелями, но не более того.

Я был явно не адекватен новой системе власти. Нужно было либо меняться самому, либо менять место работы, на что решиться было непросто. Судьба помогла, передав дело в чужие руки, которые проделали все легко и непринужденно. Ясно, что в тот момент особой благодарности судьбе я не испытывал, но зато потом оценил глубину замысла в полной мере. Расскажу обо всем подробно и по порядку, поскольку рука судьбы проявилась здесь в явном виде.

При увольнении начальник должен решить вопросы трудоустройства сотрудников из своего ближайшего окружения. Заместитель у меня был молодой и очень энергичный – В. Биттер. Я его порекомендовал своему знакомому В. Симонову – руководителю Российского агентства по системам управления (РАСУ). Впоследствии выяснилось, что и этот шаг был звеном общего замысла судьбы, для меня, впрочем, неясного.

Два месяца, положенные на трудоустройство, я по назначению не использовал, занявшись оформлением материала по курсу лекций, которые читал на физфаке МГУ. Прежде до этого просто руки не доходили. Теперь же я был отстранен от всех дел и полностью предоставлен самому себе. Новое положение было настолько непривычным, что возникло ощущение, будто я попал в какой-то иной мир. Внешне вроде бы все шло по-прежнему, но отношения вдруг стали совершенно иными. Хуже всего было сочувствие многих хороших знакомых, заходивших выразить поддержку. Настроение эти разговоры не поднимали, скорее наоборот. Конкретной помощи никто не предлагал. Да и что они могли предложить? Максимум – должность заместителя директора своего института. Но это им и в голову не приходило. В их глазах я все еще оставался могущественным начальником.