Русская Армия генерала Врангеля. Бои на Кубани и в Северной Таврии. Том 14 - Сергей Владимирович Волков
Последний смотр
(по книге «Корниловский ударный полк»)
После боя под Каховкой остатки Корниловской дивизии были отведены в резерв Главнокомандующего и расположены по окрестным селам Мелитополя.
Корниловские запасные батальоны сразу прислали в свои полки около трех тысяч человек пополнения из бывших красноармейцев, взятых в плен за целый ряд боев самими корниловцами. Кроме того, в распоряжение генерала Скоблина были присланы из Мелитополя полтораста пленных матросов.
Скоблин вышел к матросам.
– Здорово, – сказал он.
Матросы ответили как следует.
– Знаете ли вы, – спросил Скоблин, – в какую часть вас прислали?
– В Корниловскую дивизию, – ответило несколько голосов.
– Не в Корниловскую дивизию, а в Корниловскую ударную дивизию, – поправил Скоблин. – Так вот что: всех трусов, всех тех, кто дрожит за свою жизнь, и тех, кто задумал в бою переметнуться к красным, нам таких не надо. Я их отправлю в Мелитополь. Все храбрые и честные – три шага вперед!
Все полтораста человек сделали три шага вперед. Из этих матросов была сформирована рота, и она честно воевала с красными.
Каждый день прибывали и корниловцы, поправившиеся после ранений. Полки начали опять разрастаться. Приехал из отпуска командир 1-го полка полковник Гордиенко. Он привез с собой красавицу жену, с которой только что обвенчался. Корниловцы жили такой тесной семьей, что горе или радость каждого из них, а командира в особенности, разделялись всеми. Оживленного и веселого Гордиенко все поздравляли. Искренно радовались его счастью. Выбор командира одобрили, решили, что оба «подходящая пара».
Мать-командиршу усадили за чайным столом на почетное место. Наперебой старались ей услужить. С робостью она поглядывала на загорелые обветренные лица. Командира позвали к телефону.
– Неужели мой Карпуша командует всеми вами? – спросила жена командира. – И как это он, такой застенчивый и тихий, справляется с такими?
Все офицеры так и фыркнули. Кто закашлялся, кто засморкался, кто отвернулся в сторону и зажал рот ладонью. Удивленной командирше стали объяснять, что человек в боевой обстановке сильно меняется, делается «совсем наоборот». Ну вот и их командир в бою тоже «другой»…
Во всех полках кипела работа. Каждый день шли усиленные занятия. На строевые учения приезжал генерал Скоблин. Его не оставляла тревога: почти все батальонные и ротные командиры – новые, неопытные; сумеют ли они передать «землякам-красноармейцам» корниловский дух, да еще в такой короткий срок?
1 сентября был назначен смотр дивизии Главнокомандующим.
В осенний погожий день вся дивизия выстроилась на большой площади Кронсфельд. На правом фланге 1-й Корниловский полк. Вереница автомобилей, один за другим, полным ходом подкатила к колонии. Показался генерал Врангель, с ним Кутепов, свита и военные представители иностранных держав. Высокая тонкая фигура Врангеля в корниловской форме возвышалась над всеми.
Начался обход фронта. Преображенский марш, приветственный клич, переливающийся по фронту волной, сливались в один волнующий гул. После обхода – молебен. На середине площади аналой, перед ним духовенство в блестящих ризах. Рядом с аналоем, на особом столике, знамя, которое привез Главнокомандующий.
Поет хор корниловцев. При скорбном возгласе: «Во блаженном успении вечный покой подаждь, Господи, воинам, на поле брани живот свой положившим: болярину Лавру, воину Митрофану и всем корниловцам, и сотвори им вечную память!» – все, как один, опустились на колени. Торжествующее «многая лета» русскому воинству отогнало призрак смерти.
Команда – «накройсь», и все глаза устремились на церемонию вручения знамени. Знамя прибивают к древку. Первый гвоздь вбивает Врангель, за ним Кутепов, потом командир корпуса, начальник дивизии и все командиры Корниловских полков.
– Слушай, на караул!
Штыки застыли. Полная тишина. Врангель выступил вперед. Громким, на всю площадь, голосом он начал:
– Орлы ратные. Корниловцы! Сегодня впервые после зачисления в ваши славные ряды довелось мне увидеть вас. Сегодня привез я вам – достойнейшим из достойных этой чести – знамя бывшего Георгиевского батальона. Это знамя вручил батальону храбрых сам Корнилов, чье бессмертное имя носите вы – бессмертные корниловцы. На этом знамени начертаны слова: «Благо Родины превыше всего». Их хранил в своем сердце Корнилов, их теперь храните вы, корниловцы. Благо Родины – это то, за что лучшие сыны ее три года уже орошают своей кровью ее поля. Это то, что заставляет вас пренебрегать холодом, голодом. Это то, ради чего вы несетесь через тучи пуль, не считая врага. Я вручаю вам это знамя храбрейших. На нем изображен орел, расправивший свои могучие крылья, – ваш прообраз. На нем Георгиевские ленты и Георгиевский крест, украшающие груди русских храбрецов. Достойнейшая награда увенчивает вас, орлы-корниловцы, и я знаю, что вы вполне достойны ее.
Орлы! Одним криком, криком русского солдата, могучее корниловское «Ура!» нашей страдалице матери-России!
Грянуло «Ура!». Главнокомандующий вручает знамя коленопреклоненному венному командиру 1-го полка полковнику Гордиенко. С поднятой рукой Гордиенко раздельно и громко произносит слова клятвы. Командир целует край знамени, встает и передает знамя коленопреклоненному знаменщику. С крайнего правого фланга 1-го полка отделяется офицерская полурота и с двумя офицерами-ассистентами подходит к знамени. Древко с развернутым знаменем заслуженный офицер-знаменщик кладет на плечо, и под торжественные звуки полковых оркестров полотнище заколыхалось вдоль всего фронта. Рота со знаменем дошла до своего места и остановилась. Начался церемониальный марш.
Идут полки, держат равнение, печатают шаг. Мелькают выцветшие рубахи, порыжевшие стоптанные сапоги. У многих ударников верхних рубах нет, вместо них шерстяные фуфайки. Бросился в глаза мужественный солдат в ситцевой пестрой рубахе с нашитыми полотняными погонами, в потертых защитных штанах и в английских желтых ботинках, рядом с ним другой вовсе без штанов – в одних вязаных кальсонах. Зато у всех тщательно пригнана амуниция, вычищено оружие…
В иностранных мундирах, в брюках со складками стоят блестящие представители бывших союзных армий и щелкают затворами кодаков. Запечатлевают на пленках нищую армию.
Рысью промчался конный дивизион, прогромыхала артиллерия, и парад кончился. Никто не думал, что этот парад был последним корниловским парадом на русской земле.
Ударник Дегтярев в своих воспоминаниях этот парад описывает так: «Прибытие Главнокомандующего, его пламенная речь и неподражаемый его вопль (иначе нельзя выразиться): «Орлы-ы-ы! Корниловцы-ы-ы!» – сопровождались для меня непрерывной нервной дрожью и доходившим почти до взрыва внутренним рыданьем…
Мощный, хриповатый голос Главнокомандующего казался надорванным и как бы выражал собою надорвавшуюся Добровольческую армию…
«Орлами-корниловцами» перед ним стояли пленные, попадавшие к нам раздетыми и босыми. Они и теперь еле прикрывали свою наготу полосатыми из сарпинок рубахами…»
В. Тетц189
6-я Корниловская190
Феодосия вывела нас из смрадных трюмов и вернула к человеческому бытию. После короткого двухдневного отдыха вся бригада была отправлена в Керчь, где и
