Крис Огден - Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Но не все члены королевской семьи думают так же. Принц Чарльз, который унаследует престол, на протяжении ряда лет говорил своим друзьям, что он в ужасе от Тэтчер. «Ее подходы поразительно узки и нудны», — отзывался он о ее социальной политике и планах приватизации, которые он считал безжалостными. Он не одобрял сокращения расходов на социальные нужды, на поддержку городов — по его мнению, все это в начале и середине 80-х годов привело к росту безработицы и социальной напряженности, особенно в старых городских районах. Принц Чарльз не соглашался и с ее нравоучительным подходом к управлению страной, и с тем, чтобы вся страна вытянулась по стойке «смирно» и была чистой и ухоженной. Принц Чарльз стремится смотреть вперед, его не вдохновляют достоинства премьер-министров 50-х годов. Что же касается премьер-министра, то она, со своей стороны, давно уже считает принца мягкотелым либералом и не очень умным человеком, не понимающим своего места в жизни.

В последние годы, однако, принц и премьер-министр, больше общаясь друг с другом, нашли некоторые точки соприкосновения. Выяснилось, что оба высоко ценят одного и того же философа — Лоуренса ван дер Поста, принадлежащего к последователям Юнга. В 1988 году, вскоре после трехчасового разговора с Чарльзом, Тэтчер выступила с призывом в пользу охраны окружающей среды — одна из излюбленных тем принца. С тех пор Тэтчер, долгие годы бывшая «врагом № 1» всех энвиронменталистов, многократно высказывалась по различным «зеленым» вопросам, в том числе и по вопросу глобального потепления. По ее инициативе была даже созвана всемирная конференция по вопросу о сохранности озонного слоя; в работе этой конференции приняли участие представители 110 стран.

Принц тоже пошел на уступки — в частности, поддержав выступление Тэтчер в конце 1988 года в Брюггэ, в котором она предупреждала об опасности подчинения Великобритании новой «Европе без границ». И принц, и премьер-министр считают необходимым сохранить присущие Англии специфические ее качества. И потому вполне возможно, что их позиции в будущем сблизятся еще более.

Отношения Тэтчер с принцем несколько облегчаются тем, что тот — мужчина. И наоборот, ее отношения с королевой осложняются как раз тем, что обе они — женщины. Тэтчер обычно испытывает чувство собственного превосходства при сравнении с другими женщинами, и это ощущение передается зачастую другим. В ней есть внутренняя сила, которой нет в других. Она победила в соревновании с жизненными трудностями — другие не смогли этого сделать. Королева сбивает Тэтчер с этой позиции. Премьер-министр не может обходиться с ней так, как она привыкла обращаться с большинством женщин. По мнению человека, хорошо знающего обеих, «отношения между Ее Величеством и премьер-министром не простые. Возможно, у госпожи Тэтчер сложились бы изумительно легкие отношения с монархом, если бы им был принц Филипп» {7}.

Сама Тэтчер, безусловно, стала бы это отрицать; тем не менее к своим отношениям с королевой она подходит как к своего рода соперничеству. Она уважает монарха и отдает ей должное почтение, однако в то же время убеждена в первостепенности роли премьер-министра. Она готова выслушать монарха, но никогда не станет раболепствовать в вопросах политики, относящихся к сфере компетенции правительства. Несколько лет назад ей довелось смотреть по телевизору дискуссию между королевой и Индирой Ганди, тогдашней премьер-министром Индии. По оценке Тэтчер, дискуссия приняла чересчур политический характер. «Нам в Чекерсе это не очень понравилось», — оценил обеспокоенную реакцию Тэтчер один из наблюдавших ее в тот момент людей {8}. Королеве, как заметил Дэнис Тэтчер, «не следовало бы высказываться подобным образом». Тэтчер согласилась с этим мнением. Вскоре после этого она стала гораздо чаще встречаться с жертвами различных трагедий — прежде это было прерогативой только членов королевской семьи. Перед визитом Михаила Горбачева в Лондон в 1989 году появились слухи, что он пригласит королеву посетить Москву — последнюю из столиц ведущих стран мира, в которой она еще не была. Помощники премьер-министра немедленно торпедировали подобные предположения. Среди причин, выдвинутых в обоснование невозможности для королевы поехать в Москву, было то, что большевики в 1918 году расстреляли Романовых, состоявших в родстве с английской королевской фамилией. На самом же деле причина заключалась в том, что Тэтчер в этот момент вела переговоры. Ей нравился Горбачев, но она хотела добиться от советской стороны максимально возможных уступок. Смысл занятой позиции заключался в том, что Англия пока еще не готова вознаградить Советский Союз визитом королевы. В результате наложенного таким образом вето на поездку королева оказалась в нелепом положении ученицы, обязанной просить разрешения на прогулку до ближайшего городского фонтана. Двор был вне себя от гнева.

В отдельных случаях премьер-министр действовала на основе советов королевы. В середине 80-х годов правительство не торопилось направлять средства и ресурсы на лечение СПИДа и проведение соответствующей разъяснительной кампании среди населения. На обеде в Букингемском дворце в 1986 году королева спросила лидера оппозиции Нейла Киннока, достаточно ли, по его мнению, делает правительство в вопросах борьбы со СПИДом. Киннок полагал, что нет, недостаточно. Помогло бы делу, если бы я поговорила на эту тему с премьер-министром, спросила королева. Киннок выразил уверенность, что такой разговор оказался бы полезен. Так и поступим, пообещала королева. Месяцем позже правительство образовало при кабинете министров специальный комитет по вопросам борьбы со СПИДом {9}.

Тэтчер и королева как бы ведут постоянный турнир друг с другом на линии, разделяющей их роли и полномочия. При этом и та и другая тщательно избегают какой бы то ни было узурпации прерогатив другой стороны, но и не оставляют ей чрезмерной свободы маневра. Когда и королеве, и премьер-министру предстояло выступить на траурной службе по убитому лорду Маунтбеттену, они заблаговременно обменялись текстами своих речей. Этого требовали приличия. Тэтчер весьма понравился неформальный, трогательный тон проекта речи королевы. Ее собственное выступление, подготовленное лордом Хейлшемом, было написано в стиле Черчилля, от которого Тэтчер становилось дурно. Последовав примеру королевы, она вычеркнула из заготовленного проекта все цветистые фразы, и в результате ее выступление прозвучало как перепев выступления королевы. «Они оказались на равных, — сказал один из близких к Тэтчер людей, знакомый с этим эпизодом. — Но могло бы получиться и иначе. Однако премьер-министр была решительно настроена на то, чтобы избежать любого сравнения. Это была настоящая вспышка соперничества». В другой раз премьер-министр обратилась к королевскому дворцу с вопросом, не следует ли ей и королеве заранее согласовывать друг с другом туалеты в случаях, когда обе они должны появиться на одном и том же мероприятии, с тем чтобы избежать возможного сходства в одежде. В ответ пришла ехидная отповедь: в подобном согласовании, по мнению дворца, не было необходимости — Ее Величество никогда не обращает внимания на то, какие туалеты носит кто-то другой {10}.