Крис Огден - Маргарет Тэтчер. Женщина у власти

Способность иронизировать над собой — черта, совершенно несвойственная Тэтчер. Хотя, обладай она этим качеством, премьер-министр могла бы только выиграть. Ее мужу Дэнису ничего не стоит посмеяться над собой. Премьер-министр же почти никогда не обнаруживает чувств и черт, которые могли бы быть истолкованы как проявление слабости. (Из этого правила, конечно же, бывают и исключения. Одно из заседаний кабинета Тэтчер открыла так: «Времени у нас в обрез, поэтому я сразу же выхожу из себя, настаиваю на своем, и на этом завершим работу».) Она, однако, неспособна к тем тонкостям и нюансам, что так ценятся членами королевской семьи. Ни к тому, чтобы как-то обыграть их самой, ни к восприятию их в свой адрес.

Особое неистовство всех ее критиков вызывает привычка Тэтчер говорить о себе, употребляя королевское «мы». «Мы стали бабушкой», — объявила она в 1989 году, когда на свет появился первый ее внук. Страна, услышав это, буквально заржала. Но мало кто решался сказать прямо, что Тэтчер пытается присвоить себе роль королевы. Она легко могла бы возразить, что сама мысль об этом представляется ей невероятной. С самого детства она была ярой монархисткой. Она благоговеет перед институтом монархии и скрупулезна — возможно, даже чересчур скрупулезна — в соблюдении всех правил при общении с королевой. На аудиенцию к ней Тэтчер всегда приезжает раньше назначенного времени. Ее поклоны перед королевой ниже и длятся дольше, чем у кого-либо другого, за что некоторые члены королевской семьи даже подшучивают над ней. Ее «заносит», считают некоторые придворные. «Она кланяется как ванька-встанька», — фыркает один из них. Когда в Чекерсе встречают Рождество, Тэтчер непременно устраивает так, чтобы торжественный ужин закончился прежде, чем начнется праздничное выступление королевы по телевидению. И когда оно начинается, по настоянию Тэтчер все присутствующие выслушивают его стоя. Когда во время визита в Кению приветствовавшие ее там женщины стали делать перед ней реверансы, Тэтчер сразу же прервала их словами: «Не нужно. Я всего лишь премьер-министр».

Ежегодно премьер-министр с мужем проводят первый уик-энд сентября с королевой в ее замке Бэлморел в Шотландии. Поначалу это давалось Тэтчер тяжело. Уик-энд в компании аристократов, привыкших ездить верхом, стрелять, заниматься спортом и разными играми, — для Тэтчер это равносильно пытке. Но по мере того, как две женщины лучше узнавали друг друга, ужас Тэтчер перед этими уикэндами спадал. Свою роль сыграл и установившийся ритуал уик-эндов. Тэтчер и ее личный секретарь приезжают утром в субботу и обедают в этот день с главным помощником королевы и ее личным секретарем сэром Уильямом Хизлтайном. После обеда — прогулка, а потом Тэтчер водворяется в замок. Она не принимает участия в тех развлечениях, которые столь нравились некоторым из ее предшественников. Вместо этого она с удовольствием усаживается за свои бумаги. Вечером королева и принц Филип устраивают торжественный и формальный ужин в узком кругу. Больше всего премьер-министру не нравится, когда после ужина королева затевает игру в шарады. Тэтчер чувствует себя скованно при одной мысли о том, что может оказаться в неловком положении перед монархом, по-домашнему неофициальным. Королева понимает это и иногда поддразнивает за это Тэтчер. Как-то на обеде, на котором присутствовали шесть из ее премьер-министров, королева пошутила насчет «игр в Бэлмореле, которые некоторые из вас переносили с таким благородством» {5}.

Королева не только остра на язык, но и с удовольствием воспринимает самый разный юмор. Ей нравились такие премьер-министры, как Черчилль и Гарольд Вильсон, умевшие развеселить ее. Она способна расхохотаться от самого грубого фарса. На протяжении многих лет принцу Чарльзу нравилась группа комедиантов, называвшаяся «Болваны». Для Тэтчер нет ничего ужаснее, как терпеть примитивный юмор или же высиживать на представлении «Болванов», Она согласна это выносить лишь в присутствии королевы, и то с трудом выдавливая из себя смех. Герцог Гоуэри понимает причины этой скованности Тэтчер: «В конце концов, лишь английский высший свет знает, как держать себя с королевой. Все остальные не имеют об этом никакого понятия» {6}.

Утром в воскресенье чета Тэтчер отправляется вместе с членами королевской семьи в церковь. Иногда за этим следует пикник. Как-то раз королева и принц Филип сами жарили мясо, а потом поразили премьер-министра тем, что закатали рукава и принялись мыть посуду, отвергнув все ее попытки помочь.

Перед отъездом Тэтчер обычно встречается с королевой и королевой-матерью, Елизаветой, за послеполуденным чаем. Среди всех членов королевской семьи именно королева-мать наиболее высокого мнения о Тэтчер. Их общий знакомый говорит: «Королева-мать обожает Тэтчер». «Она такая здравомыслящая», — отзывается старшая королева о премьер-министре. У той и другой — сильная поддержка в одних и тех же слоях общества. Самая популярная в народе из всех членов королевской семьи, королева-мать лучше других чувствует, что может понравиться простому человеку. Менее великосветская по манерам, чем ее ныне царствующая дочь, королева-мать прекрасно чувствует настроения той части общества, которая и составляет главную опору Тэтчер. Этим людям нравится естественность поведения королевы-матери и ее постоянная готовность к шуткам и импровизациям, как и ее острое чувство юмора. Как-то вечером королева-мать позвонила на кухню и, подразумевая, что во дворце работает немало гомосексуалистов, заявила: «Не знаю, чем вы, старушки, там заняты, но старушка здесь хочет джин с тоником»[25].

Несмотря на терпимость к гомосексуалистам, королева-мать придерживается правых взглядов, особенно во всем том, что касается поведения и морали. Она также — сторонница викторианских манер, которые исповедует и Тэтчер. Убеждена она и в необходимости поддерживать конкурентоспособность Великобритании в мире. Ее воззрения очень близки со взглядами самой Тэтчер.

Но не все члены королевской семьи думают так же. Принц Чарльз, который унаследует престол, на протяжении ряда лет говорил своим друзьям, что он в ужасе от Тэтчер. «Ее подходы поразительно узки и нудны», — отзывался он о ее социальной политике и планах приватизации, которые он считал безжалостными. Он не одобрял сокращения расходов на социальные нужды, на поддержку городов — по его мнению, все это в начале и середине 80-х годов привело к росту безработицы и социальной напряженности, особенно в старых городских районах. Принц Чарльз не соглашался и с ее нравоучительным подходом к управлению страной, и с тем, чтобы вся страна вытянулась по стойке «смирно» и была чистой и ухоженной. Принц Чарльз стремится смотреть вперед, его не вдохновляют достоинства премьер-министров 50-х годов. Что же касается премьер-министра, то она, со своей стороны, давно уже считает принца мягкотелым либералом и не очень умным человеком, не понимающим своего места в жизни.