Андрей Ерёмин - Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

Этот экскурс в методы отца Александра будет неполным, если не сказать о литературном стиле и языке, которым это огромное произведение написано. Мне навсегда запомнятся первые впечатления от чтения этих прекрасно оформленных, с таким трудом доставленных из‑за границы книг: это было чувство наслаждения. Охватывал восторг от сочетания глубочайшей мысли с поэтической метафоричностью, кристальной ясностью изложения, динамичностью повествования и даже некоторой лапидарностью. Можно вспомнить и слова самого автора, который писал, что задумал своё повествование в духе повести или даже поэмы.

То, что книги отца Александра не пособие и не учебник, а прежде всего высокохудожественное литературное произведение, надо иметь в виду при подготовке их переводов на другие языки, но не менее важно учитывать всем издателям то, как щепетильно относился автор к оформлению книг шеститомника. Он считал абсолютно необходимым, чтобы эти книги были снабжены богатым иллюстративным материалом, отражающим культуру соответствующей цивилизации или эпохи.

Шеститомная «История религии» была закончена к концу 70–х годов. Но, на самом деле, томов, в которых автор хотел рассказать о путях Божественного Домостроительства,

N

могло бы быть пять, потому что именно в пяти книгах рассказывается о различных религиях и о религиозном восхождении человечества к Евангельскому Откровению. Однако понадобилась ещё одна книга, первый том — «Истоки религии», который сам отец Александр называл введением ко всем остальным книгам.

Объясняется это тем, что ему прежде всего надо было установить с предполагаемой читательской аудиторией языковой, понятийный контакт. В аудитории же этой — будем помнить — были люди, не только неверующие, но со школьной скамьи усвоившие стереотипы атеистического воспитания.

«Впервые, — свидетельствовал владыка Михаил, — появилась духовная пища, предназначенная для членов нашего общества, воспитанного в атеизме, в отрыве от всякой религиозной традиции. Такие книги оказывали огромное воздействие на неверующих и колеблющихся» [243].

Можно даже утверждать, что весь круг тем первого тома определяется именно стремлением автора к налаживанию диалога с читателем. Среди вопросов, которые поднимаются на страницах первого тома, есть такие важные, как сущность и происхождение религий, взаимодействие науки и веры, воздействие религии на культуру и социальную жизнь.

Одна из тем, которую отец Александр разрабатывает в «Истоках религии» достаточно подробно, — это тема познания и связанные с ней вопросы: типы познания, роль интуиции в познании, что есть понятие религиозного опыта, место разума в Богопознании, познание мира и идея Бога и, наконец, важнейший вопрос, — что такое Божественное Откровение.

Этот очерк и сегодня достаточно актуален, ибо все советские люди десятилетиями воспитывались на так называемой ленинской теории познания — идеологической системе грубо атеистической, разработанной специально для манипуляции сознанием народных масс.

Отец Александр выделяет три типа познания: рациональное, основанное на здравом смысле; высшее — физикоматематическое и философское мышление и третий путь познания — путь непосредственного, интуитивного восприятия. Последний тип познания он считает наиболее глубинным и полным восприятием реальности, которая превышает, хотя и не исключает, все остальные типы познания, ибо «познание, согласно отцу Александру, носит целостный характер, в котором тесно взаимосвязаны все три уровня постижения» [244].

В любом простом типе познания, считает отец Александр, активной является только одна воля — воля человека. Но когда человек включается в процесс познания сверхчувственного бытия, тогда в соприкосновение входят две активные воли, и такой процесс познания предполагает Диалог. Собственно, тут главное отличие человеческих открытий от Божественного Откровения.

Важнейшим следствием Откровения оказывается то, что человек выходит из Встречи уже не таким, каким он в неё вступал. Что‑то происходит с ним самим. «Откровение есть процесс, тесно связывающий того, кто познает, с Тем, Кто ему раскрывается», — пишет автор [245].

Важно также отметить, что, по глубокому убеждению отца Александра, встреча с Богом — вовсе не уникальное событие, рано или поздно она «происходит в жизни каждого человека, и религиозный опыт есть опыт универсальный, всечеловеческий…»[246]. «Миллионы людей, имеющих чистое сердце и искренне любящих истину, способны к переживанию Божественной Реальности… Разница же между святыми, религиозными гениями и людьми обыкновенными — в человеческом ответе на Встречу с Богом». Для одних она подобна «мгновенной вспышке молнии, за. которой нередко наступает мрак», другие же «всем своим существом приобщаются Божественной жизни и сами становятся её носителями» [247].

С универсальностью религиозного опыта связывает автор возможность Диалога между представителями различных религий. Глубоко изучив все религиозные направления, отец Александр пришёл к убеждению, что общим звеном между ними является само «единство человеческой природы, а также родственность переживаний, которые вызывают у человека чувство Высшего и мысль о Нём» [248].

Более того, он был уверен, что для тех, у кого есть настоящий диалог с Небом, обязательно найдутся общие темы и на Земле, ибо «благоговение, подлинное ядро религий, роднит между собой даже язычника и последователя высших мировых религий».

Важно только не потерять из виду, что такое отношение автора к другим религиям — это не проповедь панрелигии и не создание универсальной обезличенной религии. В основании позиции автора — глубочайшее уважение к культурным и национальным особенностям религиозных проявлений. Отец Александр в своих трудах всегда выступает против смешения в одну кучу национальных культур, против религиозной эклектики.

Отношение отца Александра к нехристианским верованиям (о которых, собственно, и идёт речь в его шеститомнике) целиком основано на учении Отцов Церкви (св. Иустин Мученик, св. Климент Александрийский и др.), а также более поздних учителей, которые указывали на возможность частичного богопознания даже и у язычников (например, св. Серафим Саровский или святитель Иннокентий Херсонский).

Развивая их мысль, отец Александр писал, что «постижение божественной реальности осуществляется постепенно, в строгом соответствии с готовностью человека к мистической Встрече» [249].