Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

их только открыли, то увидали бы, что как раз с конца XIX и в XX веке шел и продолжается доселе процесс бурного выделения этносов в самостоятельные государственные единицы, процесс вызревания этносов из ранее разобщенных племен, наряду с развалом созданных в предшествующий период путем насилия колониальных империй.

Добавим, к тому же, что этносы, как правило, объединяются в суперэтнические системы, как звезды в созвездия. Западноевропейский мир является такой суперэтнической общностью, объединенной традициями Римской империи, католичеством и латынью. (Попытки создать там единое государство, новую Римскую империю, провалились, так как западноевропейскому миру это не очень было и нужно.) А Россия, с входящими в нее национальными организациями, является другой суперэтнической системой, объединившейся, опять же, по условиям географического и исторического положения, в единое государство.

Внутри суперэтнических систем борьба ежели и идет, то за преобладание, а между системами – на уничтожение. Потому все наши стремления войти в Европейское сообщество, и прошлые и нынешние, разбиваются о нежелание Запада нас принять. Потому и принят там двойной стандарт отношений: к нам и друг к другу. Потому Запад и хочет именно уничтожения России, ведь мы – иная суперэтническая структура, и наше горе, что мы постоянно забываем о том и лезем головой в осиное гнездо.

В теории Л.Н. Гумилева есть еще много конструктивных соображений, в частности, о необходимости классового разнообразия в развивающихся обществах. Классы исчезают (сглаживаются), когда этнос переходит в реликт, с концом истории, так сказать, и поэтому вся теория антагонистической классовой борьбы с уничтожением правящего класса неверна.

Все изложенное выше заставляет нас, ежели мы хотим существовать, принципиально изменить нашу хозяйственную политику в пользу самодостаточного хозяйственного оборота внутри страны и внутри нашей суперэтнической системы, а идеологические ориентиры – в пользу самостоятельности и своеобразия нашей культурной жизни.

Не забудем, что московский этногенез начат в четырнадцатом столетии, точнее со второй половины тринадцатого, но выявился этногенез именно в четырнадцатом веке, а идеологически закреплен реформами митрополита Алексия и сражением на Куликовом поле. Соответственно, надлом нас пристиг с первой четверти XIX столетия и должен быть окончен где-то в 1980 году. И – ежели мы уцелеем только! – у нас впереди «золотая осень», то есть триста, а то и пятьсот лет сравнительно спокойной жизни. А ежели Россия умрет сейчас, это будет отнюдь не естественная смерть от старости, но убийство еще вполне жизнеспособного организма. Нам надо только совладать с силами «надлома», гениально угаданного в «Бесах» Достоевского, да отбиться от провокаций Запада. Заметим, что силы «надлома» нынче очень ослабли и одрябли по сравнению с 1920–1930 годами, выродились в обычное воровство, и с ними при желании не так уж и трудно справиться.

Поскольку очень многие наши беды приписываются злому еврейскому влиянию, то надо сразу и прямо сказать об этом пресловутом «еврейском вопросе». Тем более что ленинская партия (ее руководящие органы) на девять десятых состояла из евреев, а специальный комитет по делам евреев был со временем преобразован в министерство культуры, естественно, с тем же человеческим составом, начавшим руководить уже не еврейскими делами, а культурой всей страны.

Сказать тут надо следующее: нет принципиально плохих и принципиально хороших народов. Одни и те же национальные особенности могут быть и плохими, и хорошими, в зависимости от формы, места, времени и характера их проявления. Так, «широта» русского человека в определенных условиях переходит в разгильдяйство. Мужество (в любом народе!) может переходить в звериную жестокость и проч.

Сверх того, при сравнении оказывается, что все «лучше» у себя дома, где живут в согласии с вскормившей их экологической средой, и «хуже» в чужих для себя условиях, попросту по незнанию этих условий. Даже сам народ, ежели он воспринял чуждую систему ценностей, может оказаться разрушителем в своей стране, что частично и произошло в послепетровскую эпоху с русскими, для которых эталоном была Франция, где нет ливневых паводков и осенних разливов – «разливы рек ее, подобные морям» – а следовательно, и не стоит столь остро проблема сбережения лесов, особенно в водоохранной зоне. (Карамзин, кстати, именно ссылкой на Францию аргументировал ту мысль, что в сведении русских лесов ничего опасного нет.) Ну, и за восемьдесят лет девятнадцатого века половину русских черноземов размыло и смыло в овраги!

Так же точно древние вавилоняне, пригласив египетских мелиораторов, не догадывавшихся о «подстилающих слоях», о песках, приносимых с гор Тигром, превратили с помощью непродуманной мелиорации свою землю, «земной рай» – так переводится слово «Вавилон» – в неродимую соленую пустыню, на что потребовалось, впрочем, целых шесть столетий. Засоление орошаемых земель в низовьях Волги идет гораздо скорее. За двадцать нито тридцать лет две пятых площади орошения стали солончаками, а в Азии залитая водой пашня гибнет уже на второй год. (При неумеренном поливе вода вымывает соль с поверхности подстилающего глинистого слоя. Соль поднимается к корням растений и тут застывает. Под жарким южным солнцем процесс происходит достаточно быстро.)

Можно рассказать, как мы тракторами испортили тундру, как мелиораторы ежегодно губят землю… Много чего происходит, когда перестают считаться с традициями веков, а опыт черпают где-то на стороне. Тут уж чужой народ и обвинить трудно, сами хороши!

Сверх того, народ как таковой просто живет, а действовать в плане историческом его заставляет организация, обычно стремящаяся распространить свое влияние на весь народ, а в пределе становящаяся государством. И тогда уклоняющихся третируют уже как предателей общего дела.

Во время последней, очень тяжелой войны с фашистской Германией мы, естественно, не разбирали, да и не могли разбирать, кто из наступающих немецких солдат – идейный фашист, а кто – попросту насильно мобилизованный. Понятия «немец» и «враг», «немец» и «гитлеровец» совпадали полностью. Пока… Пока мы не пришли в Германию и не стали тут же кормить из наших полевых кухонь голодающих и испуганных немецких обывателей, смертельно уставших и от фашистского диктата, и от проигранной войны.

С годами даже и бабы наши забыли, кто из соседок «принес в подоле» немецкого выбл…ка. Дети, воспитанные русскими матерями в России, стали, безусловно, русскими, как, видимо, и дети, которых нарожали немки от американских и русских солдат, стали обычными немцами.

Но, однако, евреи, действительно, отличны от всех народов. Отличны своим умением не растворяться в иных нациях, живя среди них веками и тысячелетиями, и тем опровергая все нормальные законы этногенеза, при которых, обычно, максимум в четвертом поколении любые мигранты растворяются в господствующей нации. Правда, при условии, что они, эти мигранты, принимают религию, а с нею обряды, обычаи, весь строй жизни вместившей их страны.

Евреи, многократно меняясь этнически, уцелели, благодаря верности своей