Людмила Анисарова - Новиков-Прибой

Себе он налил минеральной воды и сказал:

— Я вот попью, а вы поешьте.

Это было ужасно. Я сидела с ложкой в руках, но есть не могла.

— Ну что же ты не ешь? Разве курицы не хочешь или, может, невкусно?

Комок подкатил к горлу, я заплакала.

— Ну что ты так на меня смотришь? Что, плохой я стал? Что-то после операции никак не оправлюсь. — Он расстегнул пижаму, поднял рубаху. — Вот, смотри, шов зарос как на собаке, а я всё худею и сильно ослаб.

Немного посидев, Алексей Силыч взял со стола книгу и, показывая её нам, гордо сказал: „Вот и дождался я своего Капитана 1-го ранга, напечатали!“

Подавая её Перегудову, сказал: „Вот, Саша, подарить тебе хочу, как лучшему другу своему, я уж и подписал“. Я взяла книгу, на первой странице была сделана дарственная надпись. Буквы были кривые и неровные, вся надпись была корявой.

— Вот что-то писать совсем здесь разучился, рука не слушается.

Это была последняя подпись и последний автограф замечательного писателя и чудесного человека, каким был Алексей Силыч Новиков-Прибой. Муж мой, Анатолий, ещё застал отца в живых, когда приехал в Москву.

Встреча была очень радостной и неожиданной.

— Вот уж не чаял тебя увидеть. Радость-то какая, сынок! Как ты в Москву попал, проездом, что ли?

Вернувшись домой, Анатолий плакал навзрыд, как женщина. Он любил отца, дружба у них была давняя. Многое связывало их обоих».

Сердце писателя остановилось в 16.00 29 апреля 1944 года. Ему не удалось закончить своего любимого «Капитана 1-го ранга». Финалом романа так и остались заключительные слова первой части:

«Вокруг расстилалось море, играющее золотыми всплесками под лучами солнца, море, которое так же близко мне, как и земля родины, которое всегда волнует меня и пробуждает во мне самые лучшие чувства, — море, которое я никогда не перестану любить…»

НОВИКОВ-ПРИБОЙ И ЕГО «ЦУСИМА». НАШЕ ВРЕМЯ

Нынешние нечитающие подростки… О чём мечтают они? О чём грезят? Что посеял в их души уже не столь опасный телевизор, а всесильный Интернет?

Когда-то мальчишки читали «Повесть о настоящем человеке» — и мечтали о подвиге. Погружались в мир героев Джека Лондона — и видели себя похожими на них, стойких, дерзких, бесстрашных. Открывали Новикова-Прибоя и, отродясь не видевшие моря, отправлялись прямиком в моряки. Так случилось с моим отцом. Так случилось со многими, кто прочитал в своё время легендарную «Цусиму», «Солёную купель», «Море зовёт», «Подводников».

В книге В. Щербины «А. С. Новиков-Прибой» есть такие слова: «…Не будет преувеличением, если мы скажем, что не одну тысячу советских людей привлекало и привлекает к морской профессии знакомство с произведениями Новикова-Прибоя».

Взяв эти слова в качестве эпиграфа к своей статье «Писатель с броненосца „Орёл“», один из самых известных советских подводников, вице-адмирал, Герой Советского Союза Григорий Иванович Щедрин в год столетия со дня рождения А. С. Новикова-Прибоя писал:

«Автор этих строк — один из тех, к кому непосредственно относится эпиграф, предваряющий эту статью. Произведения писателя помогли мне в ранней юности избрать службу на море своей профессией. И книги Новикова-Прибоя были и остаются моими самыми любимыми книгами. <…>

Для себя Новикова-Прибоя я „открыл“ в середине двадцатых годов. Тогда я прочитал „Морские рассказы“. Поразила меня их связь с „земной“ жизнью. Герои рассказов служат на кораблях, плавают в далёких морях и океанах, а думают о своём, заброшенном где-то среди непроходимых лесов селе, обременены „береговыми“ заботами, волнующими всех людей. Это лишний раз подчёркивало, что моряки не обособленная каста, а плоть от плоти народа, его сыны, живущие одной с ним жизнью. Новиков-Прибой не уводит читателя от реальной обстановки в стране к созерцанию заморской экзотики и „особого“ морского мирка, чувствуется органическая связь писателя и его героев с народной почвой, преданность делу народа».

Другой моряк, капитан 1-го ранга П. Абламонов в своё время написал о том, какая традиция существует на военных кораблях, путь которых лежит через Цусимский пролив. И это тоже в определённой степени связано с именем Новикова-Прибоя. С его «Цусимой».

П. Абламонов рассказывает, что на корабле, на котором ему пришлось пройти по Цусимскому проливу, не было ни одного офицера или матроса, не прочитавшего роман Новикова-Прибоя.

«Перед моими глазами, — пишет он, — стоит ритуал отдания почестей героям Цусимского сражения. По сигналу „Большой сбор“ на корабле выстроился личный состав. Плечом к плечу стояли ветераны корабля, молодые матросы, старшины и офицеры. На юте корабля было тесно. Началась торжественная церемония.

С короткой взволнованной речью обратился к собравшимся командир корабля. Он говорил о беззаветной храбрости русских моряков, воскресил в памяти картины прошлого сражения, описанные в „Цусиме“.

По команде командира в память о погибших русских моряках медленно приспускается флаг. Матросы, старшины, офицеры, стоявшие в ровных шеренгах, обнажив головы, опускаются на одно колено…

Пролетели минуты прощания. Группа матросов осторожно приподнимает зелёные венки и, подойдя к срезу юта, медленно погружает их в пучину. На венках надпись: „Вечная слава героям-морякам русского флота“. Над ютом тихо плывёт песня, дружно подхваченная всем строем»:

В Цусимском проливе далёком,Вдали от родимой земли,На дне океана глубокомПогибшие есть корабли.

Новиков-Прибой всегда был убеждён, что главное качество настоящего моряка — истово-сокровенная любовь к морю, любовь, которая никак не может быть благостной, ровной, прекраснодушной, потому что она вся — борьба и преодоление. Помните слова главного героя повести «Море зовёт»: «Будь я королём-самодержцем, я бы издал суровый закон: все, без различия пола, должны проплавать моряками года по два. И не было бы людей чахлых, слабых, с синенькими поджилками, надоедливых нытиков. Я не выношу дряблости человеческой души. Схватки с бурей в открытом море могут исправить кого угодно лучше всяких санаторий…»

«Я не выношу дряблости человеческой души». Как не хватает подобного максимализма большинству современных мальчишек, уже не мечтающих поголовно, как это было когда-то, стать космонавтами и моряками. А ведь сама такая мечта дорогого стоит: говорит о стремлении быть настоящим мужчиной — надёжным, сильным, отважным. В перестроечные и послеперестроечные времена вектор геройства в сознании подростков, увы, поменял своё направление. Хочется верить, что эта аномалия временна, что понятие «мужество», истинное, проверенное веками, вновь обретёт свою притягательность и силу.