Аль Капоне: Порядок вне закона - Екатерина Владимировна Глаголева
Дейдре Мария Капоне рассказывает со слов деда, что незадолго до ареста Аль распихал по разным банковским ячейкам в США и на Кубе в общей сложности около ста миллионов долларов, оформив их на разные выдуманные имена, но не сообщил ему, где конкретно: «Не волнуйся, Мэй и маме будет на что жить, пока я не выйду» (тогда он ещё рассчитывал на апелляцию). Но тюремное заключение оказалось гораздо более долгим, чем Аль предполагал, и он позабыл, где спрятал свои деньги. Он беспомощно смотрел на Ральфа, не в силах ничего припомнить, и по щекам его катились слёзы — впервые со дня гибели брата Фрэнка. Ральф якобы нанял гипнотизёра, чтобы вернуть брату память, — не помогло; вместе с Джоном, Альбертом и Мэтти он перекопал весь двор возле дома на Прери-авеню в Чикаго и на Палм-Айленде (Аль сказал, что положил ключи от банковских ячеек в сейф и где-то его зарыл) — напрасно. Конечно, Ральф тоже любил приврать, но если не обращать внимания на конкретные цифры и подробности, эта история правдоподобна.
Сам Ральф представлял собой крупную проблему для благополучия семьи Капоне, прежде всего морального. Мэй и раньше его не любила, а теперь просто возненавидела: наглый, тупой, самоуверенный, везде суёт свой нос, за всё хватается... Филлипс даже советовался с Муром, как быть с Ральфом: они переписывались и перезванивались, вырабатывая линию поведения. Тейтельбаум тоже помогал Мэй улаживать дела к пользе Аля в обход Ральфа.
После того как Ральфа выпустили из тюрьмы, он завёл несколько предприятий в Висконсине: отель и бар «У Билли» в центре Мерсера (там пел, аккомпанируя себе на гитаре, Марти Грей — сын Гилды Грей, «королевы шимми», которая когда-то шокировала Тима Салливана своим бесстыдством), отели «Рекс», где номера сдавали на час, и «Бивер лодж». Ещё он имел какие-то дела с компанией по водоснабжению «Уокешо уотер». Кроме того, он часто наведывался в Чикаго, поддерживая контакты со старыми друзьями-гангстерами. И вот, не поговорив предварительно с Мэй и врачами, он брякнул Алю, что свозит его в Чикаго, а потом в Мерсер, погостить. Аль страшно разволновался и решил, что возвращается в Чикаго на свой покинутый «трон». Любая попытка отвлечь его от этой темы, переключить на другую приводила его в ярость. Доктор Мур решил, что пора вмешаться, и попросил Ральфа заехать в Балтимор на обратном пути из Мерсера. Тот отказывался понимать, что позволить Алю вернуться в Чикаго — худшее, что можно выдумать.
Но сделанного не воротишь, нужно было искать выход из ситуации. Почему бы не найти Алю какое-нибудь занятие? Например, поручить ему вести бухгалтерию «Уокешо уотер» или купить ему клочок земли рядом с усадьбой в Майами — пусть возделывает собственный огород, выращивает овощи или цветы. Легко сказать — «купите»! Но идея с огородом хорошая. Только реализовывать её пришлось Мэй — по мере возможности. Она гуляла с Алем по саду, называла ему растения, встречавшиеся на пути; потом он, как маленький, повторял эти названия, когда полол сорняки и сгребал опавшую листву.
В том состоянии, в каком он сейчас находился, поездка в Балтимор на осмотр была невозможна, поэтому Капоне упросили доктора Мура приехать в Майами, пообещав ему 500 долларов и покрытие дорожных расходов. Этот визит состоялся 10—12 января 1941 года. А через месяц Тейтельбаум попросил доктора Филлипса выдать справку о том, что психическое здоровье его клиента не позволяет ему явиться в Чикаго на заседание суда по делу о налоговых долгах. Пуганая ворона куста боится: при слове «суд» Филлипс запаниковал и открестился: лечащим врачом является Мур, пусть он и выдаёт справки. Доктор Мур не стал уклоняться от этой обязанности, чем избавил пациента от нежелательного вояжа.
К марту 1941 года Аль стал поспокойнее, в голове чаще прояснялось, и поэтому он был, как никогда, полон решимости вернуться в Чикаго. Он выглядел совершенно здоровым и снова набрал 50 фунтов, сброшенные в Алькатрасе. Мэй стала склоняться к мысли, что, пожалуй, Алю действительно пойдёт на пользу пожить немного в Сисеро, где у него много знакомых, а то во Флориде он снова оказался практически в заточении. Доктор Мур, которому уже поднадоело разбирать семейные проблемы Капоне и препираться с Филлипсом о том, кто главнее и кто должен принимать важные решения в отношении пациента, сказал, что если Ральф гарантирует брату защиту от неприятностей, пусть тот едет куда угодно. Тем не менее с окончательным переездом решили подождать, ограничившись месячной поездкой на рыбалку в лесную хижину, которую Ральф выстроил себе в Висконсине.
Это был просторный двухэтажный дом из сосновых брёвен, с чердаком; рядом — гараж на три автомобиля. Он находился в глухом лесу, рядом с озером, добираться туда надо было просёлком, перегороженным посередине забором с воротами, запиравшимися на замок. При доме постоянно находился вооружённый сторож, а по ночам его охраняли люди с собаками. Войдя, гости попадали в коридор; слева находился туалет, прямо — главное помещение: бар с длинной деревянной стойкой, дюжиной табуретов и полками на стене, заставленными бутылками с горячительным. Тут же были столы для покера и для шашек, два игровых автомата, механическое пианино и музыкальный автомат, из которого, когда он работал, летели мыльные пузыри. Здесь устраивали вечеринки с танцами. Наверху была ещё одна большая комната с камином, перед которым на полу лежала шкура белого медведя. За деревянным столом могли разместиться два десятка человек. Ближе к камину были расставлены кожаные кресла и диваны, на стенах развешаны охотничьи трофеи — оленьи головы, чучела рыб, а также ружья и снегоступы. От этой комнаты отходила крытая галерея с видом на озеро Большой Марты. Окна были только в помещениях второго этажа, а на первом — лишь узкие прорези под самым потолком. Капоне уже привыкли к тому, что иметь окна на первом этаже небезопасно. В спальне хозяина стоял шкаф, через который можно было попасть в потайную комнату: при нажатии кнопки задняя стенка шкафа раздвигалась.
Когда Алю сказали, что он поедет на рыбалку, тот обрадовался, как дитя. Несмотря на всё его нетерпение,
