Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков
С началом войны немцев с Советской Россией среди русской колонии Шанхая началась усиленная советская пропаганда: ведь Советская Россия попала на положение «союзника» англичан и американцев! Под разными предлогами советские агенты пытались втянуть в свою орбиту белых русских эмигрантов: то сбор на Красный Крест, то на помощь пострадавшим в разоренных немцами районах России и т. д. Среди русской колонии Шанхая произошел раздел на две (приблизительно равные) половины: белую и красную.
Обе эти половины имели свои радиостанции, свои газеты, и обе вели свою пропаганду. Появились советские «ура-патриоты» с красными розетками в петлицах, они не только появлялись в таком виде на улицах города, но и в общественных местах и даже пытались проникнуть в казарму отряда на Рейс-Корсе. Узнав об этом, майор Иванов отдал строгий приказ, в котором подтвердил: «основное условие – требование» для поступавших в Русский полк (отряд) – быть белым русским эмигрантом и не иметь никакого общения с красными. Этим приказом «была поставлена точка над «1», и каждый, продолжавший свои связи с красными, тем самым ставил себя в положение человека, давшего о себе неправильные сведения при поступлении в отряд, и поэтому подлежал немедленному увольнению.
Эта мера помогла сохранить отряд «белым» до самого конца войны, но красная зараза все же сумела пустить свои корни в толщу рядовой массы чинов отряда, что привело к печальным событиям – арестам в ближайшие военные годы, когда японцы начали войну на Востоке, и после войны, когда очень большое число бывших чинов отряда уехали «к себе на Родину» в 1947 г., поддавшись советской пропаганде. Только господа офицеры и кадр старослужащих не поддался советскому влиянию и остался верен своему Русскому Национальному флагу – Знамени полка до конца.
Приказ по отряду за № 201, 2, от 4 августа 1941 г.: «Согласно конституции Шанхайского Муниципального Совета, выработанной для вверенного моему командованию Отряда в период его формирования – 21 января 1927 года, – последний, т. е. Отряд, должен состоять из людей русского происхождения и обязательно русско-национального (антибольшевистского) политического убеждения. В соответствии с этим, по установленной в Отряде процедуре приема «молодых», каждый вновь поступающий должен, кроме положенных документов, свидетельствующих личность: как паспорт или метрическое свидетельство, представить в Отряд сертификат Русского Эмигрантского Комитета в Шанхае, подтверждающий политическую благонадежность и непричастность вновь поступающего к политическим кругам антинационального толка.
Таким образом, без совершения подлога или преступления или хамелеоновского приема скрывания своего истинного политического лица, что свойственно лишь подлым и мерзким натурам провокаторов, проникновение в Отряд русских большевиков является делом невозможным. Также я не допускаю возможности, чтобы кто-либо из чинов, в период своего пребывания на службе в Отряде, переменив свое политическое убеждение, смог перекинуться во враждебный Русской белой эмиграции, большевистский лагерь. Поэтому вся жизнь и деятельность Отряда должны базироваться на принципе белой национальной идеологии и Русской православной веры, с категорическим отрешением от всего иноверного и всего чуждого Русскому национальному духу. Политическая идеология Отряда выражается наличием в нем знамени и флага Русских национальных цветов былой Императорской Российской Империи, а духовная жизнь проявляется исповедыванием догматов Церкви Православной, с соблюдением вековых обычаев Русской Старины.
Всякий чин Отряда, находясь на службе в нем под сенью Русского Национального флага, под защитой Русского Эмигрантского Общественного закономерного представительства и под опекой Русской Православной Церкви, должен быть примерным солдатом, достойным членом Русской Белой эмигрантской колонии в Шанхае и открытым идейным врагом большевизма вообще, а в частности большевистского правительства в Советской России.
Поэтому всякое проявление где бы то ни было и когда бы то ни было, тем или иным способом симпатий, сочувствий или содружества в сторону большевиков, а особенно советского правительства в СССР, путем ли распевания, наигрывания песен советского толка, ношения значков, пожертвований, печатания и чтения газетных статей, посещения мест большевистской идейной окраски, тем более пребывания в них в качестве членов или гостей и т. п., мною строго и решительным образом запрещается. Нарушение этого запрещения будет рассматриваться актом позорящим идеологию и эмблему Отряда, поведением намеренно дискредитирующим сам Отряд, умаляющим престиж Шанхайской Муниципальной Полиции и направленным в ущерб репутации Шанхайского Муниципального Совета. Виновные в этом будут привлекаться мною к ответственности в дисциплинарном порядке по статьям 4, 5-а и 8-х «устава о наказаниях», применяемых в Русском Отряде, и будут наказываться в порядке установленной процедуры судопроизводства».
1942 год
7 декабря 1941 г., в большой компании, мы с женой ужинали в доме одного старого русского моряка, который командовал пароходом какой-то китайской компании и назавтра отправлялся в плавание. Кажется, это был день его рождения и было это, насколько помню, воскресенье.
Было уже около полуночи, когда начался разъезд гостей и все мы, вызвав такси, сидели одетыми в гостиной. Общий разговор неожиданно перешел на тему о войне в Европе, и один из гостей задал вопрос: «А как по-вашему, будет ли война здесь, у нас на Востоке?» На это сын хозяина (инженер Шанхайской электрической станции) немедленно ответил: «Ну, об этом нечего и беспокоиться, войны здесь не будет». Никто из присутствующих ему не возразил, по-видимому, это было общее мнение, хотя и сокровенное, не высказываемое вслух.
Европейское население Шанхая, конечно, было взбудоражено войной в Европе, продолжавшейся уже почти два года, но начинало свыкаться с мыслью, что «чаша сия минует Шанхай» и мы будем жить как прежде, не отказывая себе ни в чем, даже в прихотях. Никто из нас не предполагал, что в это самое время японцы, без формального объявления войны, уже громили американский военный флот в Жемчужной гавани и топили транспорты, на которых плыли из Шанхая на Филиппины остатки 4-го полка американских марин, недавно покинувших Шанхай.
Утром 8 декабря, как обычно, я встал очень рано и, позавтракав, пошел к своей автобусной остановке, так как ездил на службу, в казарму отряда на Рейс-Корсе, на автобусе (расстояние всего лишь мили полторы). Было около 7 часов утра. Как обычно, на остановке ко мне подошел один из англичан – служащий Британско-Американской табачной компании, с которым мы обыкновенно в одно время выезжали на службу по утрам.
Хотя официально моя служба, как адъютанта отряда, начиналась в 9 часов утра, я приходил в отряд к 7 часам 30 минутам и сразу же принимался за перевод с русского на английский
